«Я стала мазохисткой. Мне нужна порция страданий. Нет. Не верно. Это всего лишь Стокгольмский синдром»: грустно обозначила Ада свое состояние.
Всматриваясь в гладь полотна, практически монохромную и приглашающую творить, она поняла, что обязана удовлетворить внутреннюю жертву. И погода была под стать – метель мела с ночи. Все складывалось для неё подходящим образом, уж если и мучиться, так на каждом сантиметре пути.
Глава 16
Пространство, отведенное под отдых, поглощало звуки и свет. Темнота. Не та, которой люди устрашают друг друга. Люди. Мысли унеслись в сторону созданий, вызывавших у него самые противоречивые ощущения. Он недолюбливал их. И об этом знало руководство. Порученное задание имело целью изменить его установки. Ему повезло: его погруженная позволила своему Смотрителю открыть новые грани, присущие человеческой сущности. Но он все ещё был уверен, что качества погруженной представлялись результатом индивидуального развития и не являлись правилом, распространявшимся на каждого индивидуума.
За что он питал антипатию к людям – он знал. И она была обоснованной. Разве что он сумел убедиться, что не все люди омерзительны. Доверенный ему человек отличался зрелостью души. Погруженная не стала жертвой человеческих заблуждений и стереотипов, от количества которых он, как существо высшего порядка приходил в неописуемый ужас. Представив себя на месте погруженного, он ощутил холодок, пронесшийся по коже. Такой участи себе он бы не пожелал. Как и не хотел оказаться в мире, где неразумные существа сеют страдания, считая, что те посланы свыше. Они имеют наглость творить зло и перекладывать за него ответственность на Высшие силы. Вот за это он продолжал их не любить. Не ненавидеть. Для этого чувства он был слишком развит. К сожалению. Ему многое дали, а значит и многое спросят. И вот она, ставшая его испытанием, оказалась удачей.
Всматриваясь в тьму и вслушиваясь в тишину, он увидел и услышал ответы на вопросы. Только на их часть. Остальные он знал, что придется добывать самостоятельно. Вместе с ней. Она была ему нужна. Он ничего не мог для неё сделать.
Глава 17
Дверь, успевшая стать малознакомой, открылась со скрипом, ещё остававшимся в памяти.
– Ты? – сильно постаревшая женщина явно удивилась визиту старшей дочери.
– Мама, здравствуй.
– Зачем явилась? – тон, каким мать задала вопрос, демонстрировал непрошедшую обиду.
– Хотела провести время в кругу семьи, – Ада почувствовала себя попрошайкой на пороге дома, не так давно считавшегося родным.
– Заходи, –