Вторая встреча случилась в 1996-м. Театральный продюсер Давид Смелянский предложил мне сделать полуторачасовую передачу о Галине Вишневской и Мстиславе Ростроповиче в рамках проекта «Субботний вечер со звездой», который я вел на канале РТР (теперь «Россия 1»). Конечно, сказал я, это очень интересно, но у меня настойчивое пожелание, чтобы съемка проходила не в Москве, где звездные супруги бывали тогда наездами, а в их парижской квартире. После возвращения российского гражданства Вишневская и Ростропович активно участвовали в политической жизни России. Мне же хотелось поговорить с ними не о политике, а о музыке, о личном. И конечно, Париж, который стал их домом, для такого общения идеальное место. Через несколько дней Смелянский сообщил, что знаменитая чета согласна принять меня в своей парижской квартире. Причем до этого ни одна российская съемочная группа к ним не приезжала! Но оказалось, у Мстислава Леопольдовича есть еще встречное предложение, и он просит, чтобы я позвонил ему лично. Хорошо помню, с каким волнением набирал номер телефона. «Привет!» – сказал Ростропович бодрым голосом. Он любил мгновенно сокращать дистанцию, как будто знаком с человеком сто лет. «В Лионе ставится опера по книге Вишневской «Галина», и я хочу, чтобы вы сняли там репетицию, на которой будет присутствовать сама Галина Павловна. А потом уже Париж». Отличная идея.
И вот через месяц я вошел в здание Лионской оперы. Театр произвел странное впечатление: красные стены, черные железные лестницы… Ощущение, что ты попал не в храм искусства, а в каземат. Несколько шагов – и я в зрительном зале, на репетиции. Сначала вижу в центре зала гордую спину Вишневской и ее как всегда безупречную прическу. Галина Павловна была очень приветлива, в хорошем настроении. На сцене репетировали эпизод, когда молодую Галину принимают в Большой театр. «Поразительное чувство раздвоенности. Как будто я одновременно в зале и на сцене», – произнесла Вишневская. Я сразу обратил внимание на такой нюанс: Галина Павловна, которой в то время было 69 лет, выглядела значительно моложе и изящнее, чем певица-американка, которая репетировала главную партию. А молодость была прежде всего в глазах: два огонька, даже огня. Я испытал великую магию этих глаз-рентгенов.
Вечером мы вместе с Вишневской возвращались в Париж на скором поезде. Правда, Галина Павловна, как и подобает царственной особе, ехала в первом классе, а наша съемочная группа – во втором. До отправления поезда оставался еще час, и она предложила попить чая, а заодно обсудить детали дальнейших съемок. Скромный привокзальный буфет и Вишневская в роскошной норковой шубе и бриллиантах, – зрелище поистине кинематографическое. Я пожалел, что не сообразил заснять этот эпизод на камеру. На перроне