Мельгунов робко подошел к девушке, и дождавшись, когда она оторвалась от чтения и взглянула на него, спросил:
– Простите, фройлен, не вас ли я однажды встретил возле дома Гете на Гроссер-Хиршграбен?
– Да, я бываю там иногда.
– Иногда? То есть вы не живете в этом доме?
– Нет, нет. Просто захожу…
– Это как-то связано с Гете? Или у вас там друзья? Извините, что я расспрашиваю, но ведь это не музей, а заглянуть туда так хочется.
– Прекрасно вас понимаю. По этой самой причине я туда как раз и заглядываю.
– И вас пускают? Впрочем, как вас не пустить с вашей внешностью.
– Да, пускают.
– Извините за дерзкую просьбу, но может быть вы меня в этот дом как-нибудь проведете? Очень хотелось бы взглянуть. Я как раз недавно читал «Поэзию и правду» и обратил внимание на то, что заболев в юности смертельной болезнью, Гете вернулся во Франкфурт в родительский дом и именно в нем исцелился…
– Он и потом в этом доме жил, и подолгу, – уточнила Мадонна. – До 1775 года.
– Я ведь, представьте, был с ним знаком… – догадался похвалиться Мельгунов.
– Вот как?! – Мадонна с интересом взглянула на собеседника. – А кто вы? Чем занимаетесь?
– Я писатель, сотрудник российского журнала «Московский наблюдатель». С Гете же меня свела судьба совершенно необычным образом, и я питаю особенный интерес к его жизни и к его творчеству…
– Мне кажется, вы заслуживаете того, чтобы в этом доме побывать. Оставьте мне ваш адрес… Я соображу, когда удобнее заглянуть в гости к Гете, и сообщу вам.
– Как вас зовут?
– Регина.
«Ну как же еще?! – подумал Мельгунов. – Регина – Царица, это одно из имен Богородицы».
Какой день! Какой день! И полный список этих загадочных лет, и знакомство с Мадонной, и приглашение к Гете – все в один день!
Отобрав еще пару книг, Мельгунов занес их домой и уже после того отправился в библиотеку.
Он взял с полки том энциклопедии на букву «S» и сразу же натолкнулся на глубоко поразившее его совпадение. Оказалось, что Шекспир и Сервантес умерли в одном и том же 1616 – избранном – году, более того в один и тот же день – 23 апреля!
Что это может значить? В том, что в 1768 году скончался Тредиаковский, имелась своя логика. Тем самым Мировым духом была помечена его судьба, судьба оболганного и осмеянного первого русского поэта. В этом прозревалась, как ни горько это сознавать, символическая судьба самой России – одной рукой робко тянущейся к Западной Европе, а другой яростно отталкивающей ее.
Но ведь и Сервантес, и Шекспир вроде бы были признаны при жизни? Что тогда имел в виду Мировой дух, забирая их в свой год?
Впрочем, оба этих «гроссмейстера» застали так же и предыдущий – 1569 – год. Шекспир был тогда пятилетним ребенком, и найти в этот период в его биографии что-то примечательное можно было и не пробовать, а вот Сервантес был постарше…
Изучением