Белый лама. Книга II. Мераб Георгиевич Ратишвили

сохранены. По правую сторону стоял, наверно, королевский дворец, по другую же сторону, напротив, стояло странное большое здание, наверно – храм. Мигель тоже согласился со мной, что это мог быть храм. На площади стояла высокая колонна, а на ней статуя мужчины. У входа в храм и на ее внутренних стенах было много надписей неизвестной письменности. В одном из залов, где потолок был обрушен, он провел меня вниз по лестнице. Но сначала он зажег факел и пошел вперед. Мне было страшно, но я ничего не могла сказать, я вся дрожала и думала, что он хочет оставить меня здесь. Я знала, что он любил меня и даже хотел жениться на мне, он всегда говорил о нашем ребенке и его будущем, но мной все же овладело неприятное чувство, которое долго не покидало меня и после того.

      Внизу он открыл двери, и мы вошли в зал, где стоял саркофаг и несколько статуй. При свете факелов это было ужасное зрелище и я испугалась еще больше. На крышке саркофага и на его стенах были выбиты какие-то знаки. Было видно, что Мигель и до того побывал здесь, так как на запыленной поверхности были видны отпечатки рук. Он передал мне факел, а сам попытался снять крышку с саркофага, она поддалась с трудом. С большим усилием ему удалось лишь наполовину отодвинуть ее, а я посветила ему сверху. Там лежало что-то, завернутое в черные тряпки. Мигель сказал: «Не бойся, это мумия». Сама бы я не догадалась. В саркофаге лежало множество серебряных и золотых пластинок. Он взял несколько из них и положил на крышку. На пластинках были видны разные тексты и изображения, высеченные неизвестными буквами или иероглифами. Мигель спросил: «Ты знаешь, сколько это стоит?» Помню, я ничего не смогла ответить ему, я лишь повела плечами. Он сверкающими глазами посмотрел на меня и сказал: «Этому нет цены, это остатки древнейшей цивилизации, и за такими вещами охотятся ученые и исследователи всего мира, но никто никогда не смог отыскать больше, чем бандерайты. Эти сокровища должны принадлежать только нашим детям, даже Мануэль ничего не знает об этих пластинках. Я поведал ему лишь о существовании этого города и рудников, так как по завещанию Жуана да Сильва Гимарайса это должен быть наш семейный бизнес. Надо подготовиться, чтобы начать обновление старых шахт и добычу золота. Для этого у меня достаточно и денег, и людей. Наши дети будут самыми богатыми».

      Он подал мне одну золотую пластинку и сказал: «Это тебе на память в знак того, что ты впервые гостила в этом городе». И всунул мне в руки золотую пластинку величиной с большой тетрадный лист и предупредил, чтобы никто его не видел. У меня было единственное желание поскорее покинуть это место и уйти подальше от него. Когда мы поднялись, Мануэля и его двоих людей нигде не было видно. Рядом с городом протекала речка, которая так была погружена в джунгли, что ее не было видно. Мы направились к ней и именно там застали Мануэля со своими людьми. Мануэль сказал, что по ту сторону реки заметил индейцев, но за лесом и джунглями они вряд ли могли увидеть город. Когда мы прошли этот мертвый город и вышли из него с другой стороны, я вздохнула с облегчением, прошла