– Сумасшедший! – проворчал, зло сплюнув ему вслед, Мирослав. – Чуть нас не погубил! Дурья башка!
– Как бы нам самим себя не погубить, – оборвал его ругань Варлаам. – Не приметили бы нас ляхи. И поспешим давай, покуда не воротились верховые.
Спустившись по склону холма, они вскоре оказались возле места сражения и торопливо спешились.
Убитые кони и люди лежали вповалку, всюду были лужи крови, грязь и покорёженное железо. Вот отрубленная рука в боевой рукавице, вот втоптанный в землю шелом с пышным султаном из перьев, вот изорванный в клочья алый плащ. Под ноги Варлааму попалась отрубленная голова с чёрной бородой и выпученными глазами. Отрок в ужасе отскочил.
– С меня довольно! – Он дёрнул за повод коня и отошёл к опушке.
– Гляди! – Мирослав, измазав руки кровью, вытащил из-под крупа лошади длинную саблю с изузоренным травами эфесом. – Добрая. А вон и ножны к ней. Верно, воеводы какого. Ты, Варлаам, верно, узрел тож: много рыцарей немецких в войске у Болеслава. Вон валяется один, в чёрных латах. Захватить бы такого. Потом выкуп пускай платит. Нет, чёрт, мёртвый. Стрелою прямь в глаз. Ну-ка, а ентот. – Он пошевелил ногой лежащего воина в тяжёлых доспехах. – Тоже мертвяк. Копьё из груди торчит, броню проломило. Эх, невезуха!
– Поехали отсюда! – крикнул ему Варлаам. – Довольно! Вот-вот ляхи воротятся, сами мы с тобою добычей станем.
Они выехали к краю поля и здесь натолкнулись на сидящего на земле воина, который, постанывая и морщась от боли, держался за окровавленное плечо. Судя по дощатому панцирю с вызолоченным узором на пластинах и дорогому алому плащу, во многих местах порванному, ратник был не из простых.
– Вот и добыча наша! – подскочил к нему довольный Мирослав. – Ого! Варлаам! Ты глянь, кто енто!
– Что, узнал мя, ворог! – прохрипел раненый, сверля Мирослава ненавидящими серыми глазами.
– Боярин Григорий Василич! Ближник Шварнов! Ворог князя моего! Ну, что, побил ляхов, собачий сын? – Зло рассмеявшись, Мирослав вытащил из ножен свою саблю.
– И побил бы, кабы ты со своим князем их не упредил! Сволочь! – Боярин, изрыгая ругательства, попытался броситься на конного Мирослава, но тот отскочил в сторону и занёс над ним клинок.
– Молись Богу, падаль! Настал смертный твой час!
Варлаам быстрым движением ухватил Мирослава за запястье.
– Не трогай! Не убивай! Грех это – раненого рубить! И невелика честь, пусть он хоть сам сатана! Отвезём его в Перемышль.
– Он у меня село под Коломыей отобрал с солеварнями! – сквозь зубы процедил Мирослав.
– Не время сейчас разбирать, кто чего отнял. Оружье у него отберём, на коня посадим – и домой! – Варлаам сам себе удивлялся. Как это он, простой отрок, повелевает сыном тысяцкого? Но Мирослав послушно исполнил сказанное.
Привязав пленника толстой верёвкой к коню, он усадил его впереди себя и боднями поторопил скакуна. Быстрым намётом понеслись всадники вдоль шляха.
Вечером они достигли Перемышля.