Охота на левиафана; На море. Майн Рид

щедро вознаградил нас, и мы наверстали время, потерянное в полярном бассейне. Кит, плоскоголовый, настоящий левиафан, в изобилии встречается в северной части Тихого океана, и мы набили его столько, что печи «Летучего облака» пылали непрерывно, топя жир.

      Нам не хватало только одного кита, чтобы груз был полон. Но вот мы встретили его, и три лодки под начальством трех офицеров отправились на охоту. Я снова попал в лодку мистера Рэнсома. Этот молодой офицер, жаждущий отличиться, заставлял нас работать сверх сил. Он даже обещал нам награду, если мы опередим другие лодки и предоставим ему возможность первым пустить гарпун. Естественно, мы старались изо всех сил, и мистер Рэнсом загарпунил кита первым. Гарпун глубоко вонзился в тело гиганта.

      Этот кит оказался скверным животным. Со всей скоростью, на какую он только был способен, он поплыл вперед, увлекая нас за собою на буксире. Через несколько минут остальные лодки были уже далеко позади и только мелькали время от времени, когда высокая волна поднимала их на хребет. Море было неспокойно, и небо предвещало еще большее волнение.

      Но мистер Рэнсом не обращал ни малейшего внимания ни на небо, ни на море, ни на отставшие лодки, которые уже не могли соперничать с нами. Он еще видел судно, и этого ему было достаточно. Но мало-помалу и «Летучее облако» исчезло за водяными валами, мы уже с трудом видели только кончик грот-мачты. Однако мистеру Рэнсому и это было безразлично: он не хотел рубить канат и отказаться от добычи. Кит же продолжал свой бешеный бег. Время от времени рулевой Греммель напоминал своему командиру об опасности, которой он подвергал всех, и в том числе себя самого.

      – Вы видите, сударь, – говорил он почтительным тоном, – наступает ночь, уже едва можно различить верхушки мачт. Если мы потеряем из виду корабль, бог знает, что может случиться. Не благоразумнее ли обрубить канат?

      – Обрубить канат? Никогда, – упрямствовал офицер. – Верхушки мачт еще видны. Греммель, неужели мы позволим киту издеваться над собою как раз тогда, когда наносим ему последний удар? Вы только присмотритесь к нему – видно, что он долго не продержится.