Стараясь отвлечься от нестерпимого голода, девушка решила оглядеться в доме. Взяла со стола канделябр и стала обходить огромную гостиную, восхищаясь картинами и изысканными вазами. Провела рукой по закругленному подлокотнику кушетки в римском стиле, обитой полосатым шелком. Подошла к стеклянным дверям, приоткрыла одну створку, подняла канделябр и, заглянув в соседнюю гостиную, вскрикнула от удивления. Комната оказалась нежилой.
Ни мебели, ни ковра. Пустое пространство, блеск паркета. Под лепным фризом у самого потолка тянется штанга для картин. Девушка нахмурилась, прикрыла двери, обернулась и внимательнее вгляделась в убранство главной гостиной. Теперь она заметила места, где, по ее мысли, должны были находиться другие предметы обстановки – видимо, такие же роскошные, изящные, на длинных изогнутых ножках, как и вся мебель в этой комнате. Потери были тщательно замаскированы расположенными тут и там фарфоровыми статуэтками на высоких столиках и мастерски расставленными кадками с фиговыми деревьями. Зоркие глаза девушки отметили более темные прямоугольники на обивке стен, где прежде, должно быть, висели произведения искусства.
Видимо, эти вещи были проданы, чтобы, как зловеще выразился Алек, «вылезти из глубокой темной дыры». Пока она вспоминала его слова о выигранном и потерянном за карточным столом состоянии, ее учтивый хозяин появился на пороге.
– Я думал, ты уже села за ужин. – Алек легким шагом приближался к своей гостье. Грудь его была обнажена, на плечи небрежно накинуто полотенце. Он надел просторные льняные брюки в стиле, который с некоторой иронией именовали «казачьим». Приближаясь к девушке, он все еще продолжал завязывать на них тесьму. Босые ноги бесшумно ступали по паркетному полу.
– Я… Я ждала тебя, – проговорила Бекки.
– Бекки, тебе вовсе не нужно со мной делиться. Это все для тебя.
– Ты слишком щедр. Мне никогда столько не съесть.
– Мадам, – пробормотал он, галантно отодвигая для нее стул.
Бекки грациозно кивнула и опустилась на сиденье. Хозяин сел рядом, широко расставив ноги.
– Надеюсь, тебе все понравится. Здесь, в этом ужасном, мерзком Лондоне, Вотье известен своими обедами.
Бекки с улыбкой приподняла бровь.
– Все очень вкусно, – заметила она, поднося ложку ко рту. – Почти как еда, которую я готовлю в деревне.
Бекки не могла сдержать улыбку – он выглядел таким по-мальчишески взъерошенным.
– Открыть шампанское?
– А ты хочешь? – с жадностью спросила она, а потом смущенно призналась: – Я его никогда не пробовала.
– Тогда это надо сделать безотлагательно. – Алек поднялся и принялся за дело. – Если ты собираешься сделать состояние в качестве утонченной лондонской куртизанки, придется к нему привыкать.
Бекки ничего