Небесная музыка. Солнце. Анна Джейн

участвовать в важном музыкальном конкурсе, в котором должна была победить. И потом она будто сошла с ума. Вернулась домой и ничего не говорила. Сказала, что разочаровалась в музыке и бросила учебу. Мама заподозрила неладное, когда у нее начал расти живот. Они с отцом выведали у Дорин правду, и на следующую ночь она попыталась покончить с собой – правда, ее откачали. Потом родила тебя. И пустилась во все тяжкие. Сначала я думала, что это постродовая депрессия. Но нет. Она просто сломалась, – горько повторила тетя. – На Дорин возлагали большие надежды – дома, в Хартли. Но она не оправдала ни одну из них. Иногда мне кажется, что у моей сестры лишь два состояния: все или ничего. «Все» у нее не получилось. И она, не став бороться за себя, ушла в «ничего». Я боялась, что ты такая же максималистка, как и твоя мать, милая. – Мэг снова сжимает мою ладонь. – Но как же я рада, что ошибалась. Знаешь, почему я рассказываю тебе об этом, Санни? Потому что ты – не такая, как Дорин. Тебя ничто не сломало. И ты дальше идешь вперед. По своему пути. – Мэг улыбается – от ее глаз разбегаются лучики-морщинки. – Прости, что не говорила этого раньше. Но знай, что я очень тобой горжусь.

      – Спасибо, – отвечаю я. Отчего-то в горле стоит ком.

      – И я знаю, что ты сможешь сделать больше, чем думаешь. Я верю в тебя.

      – Я не сдамся и не остановлюсь, – обещаю я и кладу свою ладонь на ее. Почему-то этот момент кажется мне трогательным и теплым. Я знаю, что она меня любит. А я люблю ее.

      И я сильная.

      – Что вы делаете? – возвращается с представления Эштан. Его глаза восторженно блестят. Ребенок переполнен эмоциями. Он с упоением рассказывает о том, что видел, а мы внимательно слушаем его и смеемся, делая вид, что и не было этого разговора. Представление пришлось ему по душе, а особенно понравился аниматор.

      – Он был похож на того мистера, который приезжал к нам на прошлой неделе, – в конце заключает Эш.

      – Что за мистер? – спрашиваю я.

      – Не знаю, как его зовут. Он приехал на красной машине и спрашивал тетю Дорин, – отвечает брат.

      Мэг закатывает глаза. Наверняка ей не нравится, что сыну приходится общаться с дружками моей матери. Мне бы тоже это не понравилось.

      – Он спрашивал, есть ли у тети Дорин дети, – добавляет Эш. – И спрашивал даже, не я ли ее сын. Но я сказал, что у тети Дорин нет детей. Потому что мама – не та, которая родила. А та, которая воспитала. – И он смотрит на нас, ожидая, что мы скажем.

      Мэг улыбается и с любовью треплет его светлые, выгоревшие на солнце волосы.

      – Ты прав, – киваю я. И откуда у десятилетнего мальчика такие мысли? – Хочешь еще мороженого?

      – Хочу! – тут же соглашается Эштан и убегает к витрине, в которой выставлены разные виды мороженого.

      А я смотрю на Мэг и неуверенно спрашиваю:

      – А если это был… Тот человек? Которого Дорин любила?

      Мой отец.

      Мне сложно произносить это слово вслух. Но тетя прекрасно понимает меня.

      – Санни, дорогая, – говорит она осторожно, тщательно подбирая слова. – Я знаю, что тебе хотелось