Вот и она, сама Знаменская церковь. Именно о ней говорил ему Иван Макарович, когда объяснял дорогу от вокзала к мастерской своего товарища. После исчезновения отца Григория, в церкви Певокрестителя, в Скрипино, службу больше не служили: не было священника. Церковь несколько лет была заброшена, но не разорена. А как только колхоз, набрав силы, стал богатеть, в церкви устроили склад, ссыпали зерно прямо на вековой пол, наполняя святыню зерном. Больше о вере в Бога не принято было говорить. Но всё же, Вовка и его мама, продолжали верить. Однако с годами, подрастающий волк стал отходить от Веры, погружаясь в коммунизм и впитывая как губка, идеи единения пролетариев всех стран. Новый строй, новая жизнь создавала новые законы, полностью захватывая и увлекая за собой людей. Религия для волка становилась доброй сказкой из детства, а, Сам Иисус Христос, превратился в доброго богатыря, защитника людей в этой сказке. Но подойдя к Знаменской церкви, он остановился. На кованой решетке церковной ограды нелепо висели плакаты и лозунги последних лет, призывая дать ответ Чемберлену и посещать кинематограф на Литейном. А сама Церковь, как устыженная женщина пряталась за этим забором, словно смущенно отворачивалась от всех, закрыв главные ворота и калитку в ограде. «Вход со стороны улицы Восстания» было написано на деревянной табличке. Волк обошел вокруг часовенки на углу и повернул на эту улицу Восстания. И вошел. Вошел в храм своего детства. Запах ладана и горящих свечей, забытый за последние годы, тишина и умиротворение! Благодать! Он прошел в главный придел к алтарю. Слева, у Распятия, стояла пожилая женщина крестилась и тихо читала молитву, на Вовку даже не взглянула. У алтаря красивый оклад и двери, колоны. На куполе написана «Тайная вечеря»: Христос с учениками, вот и Иуда, склонился услужливо к Христу,… скоро он предаст его. А сам Христос смотрит ласково и доверчиво, он любит своих учеников. Волк заглянул за его спину. Где-то там должен быть его отец, убитый на войне Сергей, но его опять не видно. Он вспомнил надпись под копытами царского коня и посмотрел ещё раз на Иуду… Выйдя из храма, он опять отёр пот с лица, глубоко вдохнул. Ему жалко стало Бога. Когда-то он вошел в Иерусалим, принёс людям Веру и за неё и погиб. Волк приехал в Ленинград и должен победить. А город гудел, шумел. Тут никому не было дела до Иуды, Христа и обиженного царя. Тут была совсем другая религия. Время Господа осталось в прошлом, и Волк зашагал вперёд. Но Невский проспект оказался вовсе не Невским, а проспектом 25 Октября. Люди неслись куда-то почти бегом, не привыкший к спешке Волк терялся и продвигался вперёд не быстро. Нужно найти поворот на Литейный. А если он уже тоже не Литейный? Что тогда? Нужно спросить у прохожих, но это были не прохожие, а пробегающие. И Волк, оглядываясь, шел медленно, но чуть погодя уже стал набирать скорость, идти быстрее и, поравнявшись с почти бегущим мужчиной, спросил у него на ходу:
– До Литейного далеко?
– Туда, вон. Я провожу,