Зарлат степенно вышел сквозь дверь и остановился. Стражники у ворот старательно таращились на травку и мостовую, несколько праздных дамочек запищали и скрылись в саду, даже какой-то незнакомый смуглый господин со странной ухмылкой на лице, вылезший из только что подъехавшей кареты, отвел глаза.
Я зло ощерилась. Нетушки, даже не надейтесь остаться в стороне! Можно отвернуться, заботясь о собственной шкуре, но нелегко делать вид, будто ничего не происходит, в ответ на прямую просьбу.
Время, проведенное взаперти, сделало меня слабее старухи. Раньше расстояние между зданием дворца и воротами было сущей мелочью, сейчас же колени задрожали на полпути, а легкие вспыхнули огнем и напрочь отказывались дышать. Я ковыляла, судорожно глотая воздух и не думая о том, какое впечатление производит моя раскрасневшаяся физиономия с открытым ртом. Позади неторопливо вышагивал палач.
– Кто она? Синюшная, как утопленница, – произнес незнакомец у кареты, хотя я могла поклясться: его губы не шевельнулись. – Воровка? Поэтому за ней бежит чистильщик?
– Откуда мне знать? – на этот раз приезжий открыл рот. – Не влезай ни во что, Ферн.
Людей, разговаривавших с собой, я встречала и раньше. Некоторые из них развлекали публику чревовещанием, другие доживали свой век под надзором родственников или слуг. И пусть тот смуглый мужчина не выглядел безумцем, зрителей для его представления здесь не было.
«Бедняга! Еще молодой, а разум, как говорится, тю-тю. Очень удачно… Карета богатая, должно получиться», – заключила я и изменила курс прямо на него.
– Беги быстрее, копуша! – Я отчетливо услышала шаги за спиной и поняла, что палач, очевидно, догадался о моей задумке. – Нет, она же настоящее дитя черепахи и улитки! А чистильщик неплох… Эй, папаша, тебе тоже не помешало бы заняться упражнениями!
Скошенная при самой земле трава казалась глубоким мхом, в котором утопали ноги, а проклятые цветники, равномерно разбросанные по двору согласно приказу нынешней княгини, превратили мой путь в настоящую полосу препятствий. Розы… Предполагалось, они должны нравиться каждой девушке, но тогда их бутоны, вобравшие в себя все оттенки красного, я бы назвала самой уродливой вещью на свете.
– Уклоняйся, гусыня! Влево… Резче! Умница! О! Вот мартышка! Как можно потерять туфлю на ровном месте? – Благодаря комментариям господина, баловавшегося чревовещанием, я словно видела себя в зеркало. Не сказала бы, что отражение обнадеживало. – Чего ты хромаешь, растяпа? Нет, не возвращайся! У-у-у! Невозможно! Как ты дожила до своих лет, если не умеешь думать? Сбрось вторую и беги! Что ж ты творишь, безмозглая? Не на дорожку! Понравился гравий твоим пяткам? Давай влево! Не оборачивайся! Петляй, если хочешь его опередить!
Я неожиданно успокоилась. Пусть незнакомец не дружил с головой, он был на моей стороне, да и наемник пока не