– Вы здесь закончили? – резко спрашиваю я и появляюсь перед двумя нянями и докторшей.
– Если мне не надо ждать мистера Карпентера, то, пожалуй, мне пора. Но ты не беспокойся, такси уже ожидает меня, – говорит Эмерсон. От обыденного обращения, да ещё и на «ты», у обслуживающего персонала округляются глаза
– Отмени, – слова вырываются из меня голосом, требующим повиноваться.
– Хоук, ты можешь ехать по своим делам. У меня есть возможность добраться самой, без твоего внимания, – посылает меня прилюдно ко всем чертям, отказавшись от эксклюзивного предложения отвезти её. Вскидываю руку, и все посторонние тут же покидают кухню. Девушка безразлично встаёт со стула, поправляет кофту и движется мимо меня, словно её это тоже касалось.
– Я сказал тебе, отмени! Это не обсуждается, – хватаю её за локоть, видимо не рассчитываю силу, она морщится.
Мы снова становимся друг напротив друга, наши взгляды готовы испепелить и уничтожить, и ни один из нас не готов отступать.
– Если ещё раз ты поднимешь на меня руку… сделаешь мне больно, – Эмерсон освобождается, отодвигается от меня, моё тело тут же реагирует на неё. Не знаю, откуда появляется этот озноб и желание прикоснуться к ней, прижать к стене. Ставлю руку над её головой, ловлю в ловушку и закрываю собой любые попытки избавиться от меня.
– И что ты сделаешь мышка? – не узнаю свой охрипший голос, склоняю голову так, чтобы наши губы практически соприкоснулись. Запах её тела как дурман, сладкий яд для меня.
– Я тебя зарежу, – строго отвечает Эмерсон.
Она наклоняется, подлезает под моей рукой и быстро удаляется. Я вижу по её походке, что она немного шатается. Значит не только я получил дурацкий эффект ватных подкашивающихся ног. Это будет интересно.
– Эмерсон, – громко говорю я. – Зайди в кабинет мистера Карпентера. У него к тебе есть дело. И можешь ехать как тебе угодно.
– Кто бы сомневался, – она отвечает тихо, но я слышу её, хочется обернуться и хорошенько встряхнуть девушку, но что-то останавливает.
Поднимаюсь по лестнице в свою комнату, оставляю приоткрытой двери. Расстёгиваю пиджак и вешаю его на вешалку, оставляю в шкафу, переодеваюсь в домашние тренировочные штаны и свободную футболку. Раз я свободен, можно провести немного времени, занимаясь ничегонеделанием. Что тоже очень редко происходит последнее время. Моя комната такая же серая, как и моя жизнь. Я бы хотел сказать, что после того, как я перестал нюхать – все заиграло всеми цветами радуги. Но это не так. Я словно в тумане брожу в одиночестве, в поисках своего отражения или души. В поисках чего-то такого, что сделает моё существование