Только к двенадцати годам личность ребенка, скажем так, достигала того становления, когда он вступал в пору юности. И первая часть этого периода – юа, длилась четыре года. Всего было три периода юности. Второй период длился шесть, а третий – двенадцать лет. Завершением юности была уасай – молодость. Это наиболее точное слово на земном языке, которое может отобразить последующий период, длящийся даже не тысячи лет. Но в любом случае после окончания юности наступало совершеннолетие. Именно получение диплома и знака, обозначающего приход совершеннолетия, считалось едва ли не самым главным событием в жизни юноши, который становится на тропу взросления.
Но все дело было том, что я в свои шестнадцать лет считал, что могу уже и сам не только постоять за себя, но и вполне вершить дела, которые были под силу совершеннолетним юношам. В нашей среде всех тех, кто получил значок, обозначающий совершеннолетие, называли эсэунами. Его можно было получить и раньше за особые заслуги в обучении, чего, не скрою, мне очень хотелось, но я пока что в свои шестнадцать лет, как ни пыхтел, а не соответствовал жестким требованиям для получения желанного значка. Некоторые проверки на начальную зрелость я не проходил. Такое положение дел задевало меня, поскольку я четко знал, что способен на большее. И я, конечно же, хотел доказать это всем, в том числе и себе.
Мои родители воспитывали меня сами, но уже с пяти лет я ходил иногда в садик, где собирались точно такие же, как и я, дети. Мы весело проводили время, слушая взрослых и играя с самыми разными сущностями и существами. За нами строго присматривали. У нас было все необходимое для жизни, проявления и становления, подчас дремавших в нас способностей. Но вначале, чтобы ни происходило, нужно было заложить необходимый фундамент здоровья и психической устойчивости.
Наш детский садик во многом отличался от земного. Он располагался на планете Исуо – планете детства, где вообще не было ничего такого, что могло бы угрожать ребенку. Сама планета была мыслящим существом. Исуо посредством мозга, который выработало сознание планеты для того, чтобы внимательно следить за детьми, ни на мгновение не оставляла никого без внимания и заботы.
Сотни сущностей готовы были мгновенно предстать перед каждым из нас в случае малейшей угрозы. Ее, как я считал, не было, но лица родителей, забиравших меня из садика, становились серьезными, когда я заявлял, что уже взрослый, а рассказы о ворцулах, существах, похищавших детей, меня не касаются. Я уже тогда считал себя вполне взрослым и предполагал, что меня родители разыгрывают. Исходя из своих предположений и отношения к себе, я к родительским словам о том, что на каждого из нас идет охота, относился с некоторым недоверием.
Время детского садика быстро минуло. В восемь лет я уже ходил в школу, а к шестнадцати годам многое знал и умел, иной раз даже поражал учителей своими способностями, но, как они говорили, это все было несерьезно, пока не проявлено и не утверждено действиями личностное