– Космонавтом будет, – уверенно произнёс Костя.
– Космонавтом-разведчиком. За марсианской эпопеей команды Саши Хохлова вместе с нами следит, ни одного сообщения не пропускает, долинами Маринера бредит, а песня про туманные дали Оберона у него теперь любимая.
Принесли чай, заваренный с чабрецом. Не спеша попивая его из широких чашек, мы с Костей погрузились в созерцание.
Солнце зашло. Ровный ряд уходящих вдаль фонарей освещал опустевшую улицу с застывшей на постаменте одинокой фигурой Николая Васильевича Гоголя. На Невском прохожих стало заметно меньше – все переместились к Неве, транспорт исчез вовсе. Танцоры на углу теперь исполняли «Кумпарситу» – заключительный танец. Хорошо исполняли, «с душой». С того места, где мы сидели, их было отлично видно. Ребята не «маршировали» в ритм, но очень чутко и нежно обыгрывали каждый нюанс мелодии. Вместе с остатками дня ушла рок-н-рольная искромётность, лиризм белой ночи теперь наполнял танцующих.
– Хороши, черти! – Экспрессия, с которой обычно сдержанный Костя произнёс эти слова, выражала высокую степень похвалы.
В это время мой телефон пропел первые аккорды музыкальной темы из кинофильма «Мечте навстречу». Звонил Михайлов.
– Андрюш, я через пять минут буду дома. Ты далеко?
– Сидим с Костей на углу Малой Конюшенной. Сейчас двигаем к тебе, если ты не возражаешь, – одновременно я перевёл вопросительный взгляд на моряка. Тот пожал плечами, что означало: «Михайлов – хороший мужик, ничего против его общества не имею».
– Значит, вы будете где-то через час или немного раньше. Хорошо, жду. – Андрей дал отбой.
Мы допили чай, расплатились и скорым шагом двинулись от проспекта.
– Я проведу тебя кратчайшим путём, – на ходу сказал Костя.
Переулок направо – и вот мы уже шагаем вдоль канала Грибоедова, а впереди, на его противоположной стороне, высится над огнями набережной, отражёнными в тёмном зеркале воды, Спас на Крови, очертаниями больше похожий на сказочный терем, нежели на храм.
А ведь на этом месте убили Александра Второго, подумал я. Мне всегда казалось странным, как легко расправились с народовольцами после того первого мартовского дня 1881 года. Значит, могли и раньше, но не спешили, кто-то умный и могущественный ждал, пока специально выстроенная логика событий подтолкнёт доведённых до отчаянья революционеров к мысли об убийстве монарха. Ох, мешал кому-то Александр Николаевич с его прогрессивными реформами!
Я поделился этой мыслью с Костей, но он только пожал плечами и ответил, что не верит в конспирологию, после чего стал рассказывать об Азорских островах, где останавливался во время последнего рейса «Александр Казанцев». Рассказ был увлекательный, за разговором мы перешли канал, затем Мойку, которая делает здесь поворот, и, двигаясь вдоль Марсова поля, вышли к Троицкому