– То, что он видел, в любом случае лучше, чем глупое видео его бега на дорожке и игры на виолончели – хотя он здорово бегает и музицирует, – вырывается у меня со стоном, когда я вспоминаю клипы с участием Коннора, которые показывала мне управительница, Вивиан Сильва. Такое впечатление, что я должна быть счастлива от музыкального таланта незнакомца и скорости, с которой он передвигает ногами. – Я бы хотела еще что-нибудь посмотреть.
– Значит, тебе понравилось то, что ты увидела? Это разожгло твой аппетит? – Она ухмыляется и, опуская голову, вглядывается в меня снизу вверх, хлопая ресницами.
– Да. Нет… я не знаю. Мне нужно больше. Я хочу знать, чем он живет. Что заставляет его улыбаться и плакать. Есть ли у него братья и сестры или мать. Каково это – жить за пределами Башни и иметь много друзей.
– Возможно, у него их не так уж много.
– Но, во всяком случае, они реальные, не то что у меня.
– Уф. Бьешь по больному месту. – Она стонет, прикладывая руку к груди.
– Извини, – бурчу я.
– Вполне естественно, что ты нервничаешь, Ева, – говорит она уже серьезным тоном. От ее шутливой манеры не остается и следа.
– Я не нервничаю, просто… – Мой голос обрывается, и я чувствую, как пылает лицо. – Я могу возненавидеть его.
– Вот почему тебе предлагают еще двух претендентов, – напоминает она. – У тебя есть выбор. Ты – Ева.
– Знаю. Ева, спасительница человечества. – Эти слова будто вязнут на зубах.
– Нет, – твердо говорит она. – Сильная, талантливая, веселая, красивая, неповторимая. Это он должен нервничать. Здесь ты главная. Помни об этом. Таких, как он, много. А ты – единственная.
– Спасибо тебе, – бормочу я, сознавая, что мои румяные щеки быстро становятся пунцовыми. Пузырь нервной энергии набухает в животе. – После долгих лет ожидания, обсуждений и подготовки, любопытства и тревог завтра все может свершиться. Наступает этот день. Я встречаюсь с претендентом. Юношей… мужчиной.
– Думаю, «юноша» – это точнее. – Она смеется, зарываясь лицом в ладони.
– Это начало новой жизни.
Юное лицо Коннора мелькает передо мной. Я придирчиво изучила его вдоль и поперек и хорошо помню прыщики на подбородке, мягкие светло-каштановые волосы и улыбку, слегка кривобокую. Впрочем, все это не более чем поверхностный взгляд. Мне интересно, что там, внутри.
На какое-то мгновение лицо Холли искажается болью, но тут же возвращается ее безупречная улыбка, и она продолжает:
– Ты заметила, как он смахивает волосы с лица всякий раз, когда начинает говорить? Мне кажется, это мило…
– Заметила. – Уголок моего рта дергается.
Я недовольна информацией, которую мне дали о Конноре, потому что ее недостаточно. Я хочу большего. Не стану скрывать: я часами просматривала видеозапись продолжительностью три минуты и двадцать две секунды, прокручивая пленку снова и снова. Я ставила ее на повтор, вглядываясь