– Ты всегда так говоришь.
– Но это правда.
Она снова прежняя.
Мы долго сидим на Капле, пока луна Евы ползет над нами по небу. Мы говорим о жизни, о мире, о будущем, о мужчинах, о любви, обо всем на свете. Она любознательна, пытлива, умна.
– Ну, и кто там следующий? – спрашивает она.
– Что, прости? – До меня не сразу доходит, о чем это она.
– Второй претендент, кто он?
– О. Э-э, он милый. – Я многозначительно вскидываю брови.
– Хм.
– Нет, серьезно. Думаю, он тебе понравится, – говорю я как можно более убедительно, зная, что следующий претендент тусклый, как картонка.
– Почему они не могут быть такими, как ты? – Она созерцает виды.
– Ну, не все совершенны. – Я отделываюсь шуткой. – К тому же, думаю, нам с тобой было бы сложновато решить проблему заселения планеты, если ты понимаешь, о чем я!
– Нет, я имею в виду, как ты. – Она поворачивается и смотрит в глубину глаз Холли, спускаясь взглядом на пять этажей ниже, минуя визор, прямо в мои глаза.
У меня замирает сердце. Волоски на коже встают дыбом, и я цепенею от ужаса. Она что же, разговаривает со мной?
Совершенно огорошенный, я теряю дар речи. Мысленно я отвлекаюсь от Холли и становлюсь самим собой, сталкиваясь лицом к лицу с Евой.
Она никогда этого не делала.
– Брэм! – орет в наушники Хартман, возвращая меня к реальности, реальности Евы.
– Что, уже утро? – спрашивает Ева, когда мы оба жмуримся от яркого солнца, поднимающегося над далеким горизонтом.
Нет. Это Вивиан дает команду закругляться.
– Думаю, тебе стоит немного поспать, Ева. Вернуться к себе, закрыть жалюзи и отдохнуть. Забудь о сегодняшнем дне. Этого больше не повторится.
Она еще раз заглядывает мне в глаза, и я нервно заправляю за ухо пряди волос, забывая о том, что они уже убраны под ленту. Черт, меня трясет.
– Хорошо, спокойной ночи, Холс. Спасибо, – говорит она, направляясь к двери. Она машет мне рукой, зевает и исчезает внутри, оставляя меня на Капле в полном одиночестве.
Я поворачиваюсь и смотрю на восходящее солнце, которое так и зависло над горизонтом. Как будто поставлено на паузу. Я усмехаюсь про себя, когда дисплей визора постепенно тускнеет и голос Хартмана разрывает барабанные перепонки.
– Отключение через три… два… один. Свободен.
Сидя на полу, я снимаю гарнитуру и расстегиваю кинетический костюм. Я весь в поту.
– Эта девушка доставит нам кучу неприятностей, – говорю я, когда Хартман закрывает ноутбук и подходит ко мне, застывшему в ступоре.
– Нет, не нам, – отвечает он. – Она доставит кучу неприятностей тебе.
7
Ева
– И раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Скользим по полу и встаем в пятую позицию. Замечательно, Ева, – произносит мать Жаки спокойным голосом, модуляции которого обычно служат мне подсказкой. Она не только одна из самых молодых Матерей, но и самая шустрая – в свои без малого семьдесят может