В открытый задний полог машины мы видели, куда едем. Здесь были ещё обычные деревни, вернее станицы, с пирамидальными крышами, палисадниками, верандами, оплетёнными виноградом, с курами, гусями, собаками и кошками, бегающими по дворам и улицам. Дети гоняли по улицам. Женщины, мужчины. Обычные люди, обычная, будничная жизнь южных селений…
Но к вечеру пейзаж стал меняться. Мы начали погружаться в мир мёртвой выжженной тишины, беспорядка, пепелищ, и чем дальше мы ехали, тем больше появлялось признаков прифронтовой зоны: раскуроченных машин, потом БТРы и танки, воронки от бомб… трупы…
Девушка, что сидела со мной рядом на скамейке, улыбнулась мне:
– Ты не бойся, красавчик, по медикам стреляют редко.
Я посмотрел на неё, миловидная маленькая блондинка, улыбается так приветливо.
– А ты не в первый раз что ли? – удивился я, глядя на неё.
– В третий. Что дома сидеть? Тебя как зовут?
– Лё… Лёша.
– А я Юля, – она даже руку протянула мне для пожатия, всё так же мило улыбаясь.
Другая девушка, что сидела позади, толкнула её, шутя, в плечо:
– Хорош желторотиков обольщать!
– Тебе завидно, что ли? – засмеялась Юля. – Ты, Лёш, не слушай её, меня держись.
– Держись, держись, пока даёт, – захохотала её товарка.
Так, приправляясь грубыми шуточками, мы и доехали до госпиталя уже в темноте. Только утром я узнал, что мы, оказывается, в Грозном. А ещё этой ночью, Юля, не откладывая в долгий ящик, пришла ко мне. Я уже почти уснул, утомлённый дорогой, постепенно переставая слышать богатырский храп моих товарищей… Улыбнувшись, она потянула меня за руку и увела из здания на улицу, и здесь, в темноте у стены, на лавках, сколоченных из грубо отёсанных досок, деловито и тихо отдалась мне.
Господи… я не знаю, кто ты, Юля, но я был не с тобой… В этой темноте я даже не разглядел тебя, а поспешность произошедшего, лишила меня возможности почувствовать что-то, кроме возбуждения и разрядки, последовавшей слишком скоро… И это было как когда-то в юности, когда я не знал ещё Лёлиных ласк, когда сны и оргазмы настигали меня, оставляя опустошённым и униженным. Так и теперь, моя подруга сбежала раньше, чем я успел сказать или сделать что-либо, будто получила, что хотела, и больше во мне не нуждалась… я застегнулся и сел снова на эту скамью, кто-то из темноты спросил:
– Закуришь?
Боже, кто-то ещё и видел нас…
Как далеко всё это от того, к чему я привык…
Я кивнул, плохо видный в черноте южной ночи, человек протянул мне пачку сигарет и спички.
– Привыкай, брат… Здесь женщин мало, они правят бал, берут, а не дают. Радуйся, что хотя бы так. Тебя выбрала сегодня…
– Сегодня? –