Но только не тогда… Не в тот раз…
Мне хотелось проявить заботу. Я думал, что только я один вижу, что происходило с моим старшим братом, с которым мы частенько вздорили, дрались, когда я был младше, но, которого, я любил. Я всегда его любил. Как и своих родителей. Как и их родителей. Как и всех наших родственников. Даже если не любил, то уважал.
Я посчитал, чаша переполнена. И не в лучшую сторону.
Я просчитался…
Он встретил меня на заднем дворе, на вид, спокойный, но я чувствовал его гнев, его злость, его желание отмщения.
Он был пьян, как никогда в жизни. Кажется, он принял все сразу, что успел попробовать на тот момент.
Был ливень. Дул ветер. Было холодно.
Все внутри меня похолодело. Я был уверен, что он забьет меня до смерти палкой, которую держал в руке.
Вдруг я набрался смелости, и собирался идти дальше, мимо него, но я успел всего лишь шевельнуться, дернуться, и он спросил:
-Что ты сказал ей?
Я снова замер, но ответил:
-Только то, что я вижу. Больше ничего.
-Только то, что ты видишь, – повторил он. – И что ты видишь?
-Я не хотел ничего дурного… Мы беседовали, и вдруг разговор зашел о тебе, и… Я не выдержал! Я сказал, что я волнуюсь!
Нашей маме Я сказал об этом нашей маме Больше никому
Мне было четырнадцать
-За что ты волнуешься?
Он не понимал что я волновался о нем А я не мог этого объяснить
-Вскользь! Между делом! У меня вырвалось!
-По твоему мнению, я чертов алкоголик и наркоман!
-Нет-нет, этого я не говорил!
-Ты это имел ввиду!
-Я всего лишь хочу, чтобы тебя не затянуло болото…
-Я похож на водяного?! Какое болото меня должно затянуть?
-Никакое…
-Теперь ты так заговорил… – Он выдержал недолгую паузу, и спросил: – Как давно ты смотрелся в зеркало, святоша?
Он выносил мне приговор.
-В следующий раз, когда ты сделаешь это, вглядись внимательнее. Возможно, сможешь разглядеть свое двуличие.
-Я не пью столько, сколько ты…
Он остановил меня.
Размахнулся и заехал мне палкой по лицу. Я без сознания свалился в лужу.
Таким было наказание в моей семье. За детскую глупость. За незнание. За волнение.
Он оставил меня там, под дождем, с выбитой челюстью. «Я всего лишь немного подправил, – так он мне сказал потом. – Чтобы ты смог увидеть, какой ты лицемер».
Я не мог нормально есть и говорить несколько недель. Потом все зажило. Как на амфибии. Как обычно…
Тогда я чувствовал ответственность за брата. Я думал, что это поможет нам стать ближе друг к другу. Что родители увидят проблему своих детей, и смогут посмотреть на все со стороны. Смогут приложить усилия, как более опытные и умудренные жизнью.
Но случились лишь одни конфликты.
Я был убийцей нашей общности