Он снова повернулся к ней и подмигнул, давая понять, что слова Карины воспринимать серьёзно просто невозможно. Подумать только – в основном все едут в мегаполисы, чтобы обзавестись приличной работой, Ангелова же наоборот стремилась в задницу всех миров. Или у неё были проблемы с самооценкой и стремлением к карьерному росту, или же… Другого объяснения этому факту найти Шаталов не мог.
– Вот и магазин, – кивнул он на ярко-подсвеченную вывеску на одном из маркетов при въезде в Рязань. – Это тот самый, о котором вы говорили? И если да – на этом ваше желание составить мне компанию иссякнет? Или же купим чего-нибудь, что можно приготовить быстро – но только не доширак! – и бутылку вина, чтобы отметить знакомство?
А лучше вискаря, – подумал Влад, но вслух конечно произносить этого не стал. Чего доброго, Карина бы тогда раньше времени раскусила его планы увидеть красотку-стерву в своей постели. А допускать этого было пока нельзя.
– Тот самый, – сухо подтвердила Карина.
Веселье Шаталова по поводу того, что она смогла найти работу только в Заборье, неприятно резануло по душе. Что этот богатенький красавчик мог знать о поиске работы вообще? О том, как рада бываешь схватиться за любую возможность, даже если все перспективы, которые она сулит – это продажа тазов? О том, что порой просто нет времени выбирать, потому что остро нужны деньги? Деньги, которые никто другой за тебя не заработает. А помочь тебе – совершенно некому. Напротив – ты должна помогать сама. Себе – и не только.
– Не думаю, что нам с вами следует распивать вместе вино, несмотря на то – а может, именно поэтому – что я чертовски привлекательна, да и вы ничего, особенно когда молчите, – все тем же тоном добавила Карина, но все же распахнула дверцу и вышла наружу, под начавшийся дождь, мелкой моросью разрезающий воздух.
– Тем не менее, мне тоже нужно кое-что купить домой, так что идёмте, – кинула она Шаталову из-за плеча, направляясь к яркой вывеске «O’кей».
– И вовсе необязательно было опускаться до оскорблений, – пробормотал Влад, выбираясь из машины следом за стервой.
Напрочь не понимая, чем именно он умудрился её вывести из себя за считанные мгновения, он поднял воротник пальто повыше и, поставив машину на сигнализацию, зашагал за Кариной. Муринский был прав – такую особу за месяц перевоспитать будет сложно, если не невозможно. Но это лишь подстегнуло Шаталова в его целях.
– Хорошо, Карина Ангеловна, – произнёс он смиренно, пропуская её вперёд в автоматически открывшиеся перед ними двери. – Если я вам больше нравлюсь молчащим – значит, я покорно буду молчать всё то время, когда нахожусь рядом с вами. Вернее, болтать именно с вами мы больше не будем, ни о жизни, ни о более прозаических вещах.
Покрутив возле рта пальцами, будто бы закрывал его на замок,