Ветер продолжал свистать и улюлюкать на набережной. Дождь бил в лицо, в фонари, в дома, куда придется. Деревья по-прежнему гудели, вздымая к небу молящие руки.
А по мостовой, в сторону Парижа, уныло брела мокрая белая фигура, жалобно звякая по асфальту ржавыми железными цепями.
В комнате у Пончиковых давно темно.
Легли после скромного Сочельника рано, так как завтра обычный трудовой день. Спит усталая Ольга Ивановна, видя во сне мережки. Тяжело дремлет Степан Александрович, которому снится, будто попал он в Советскую Россию и никак обратно не может выбраться. Крепко уснул малолетний сын Митя, утомленный исключительными событиями минувшего вечера.
– О-ох! – раздался в дверях тяжелый стон. – Ох!.. Дззз… Грр!
Зазвенели ржавые цепи. Высокая белая фигура неуклюже продвинулась к свободной стене. Ударившись ногой об угол шкапчика, подошла к кровати Пончиковых.
– Степа!
– Ыы?…
– Степа! Кто это пришел?
– Чекист? – испуганно вскрикнул, вскакивая, Степан Александрович.
– Привидение… Степа! Смотри!
– Привидение? Слава Богу… Чего же ты напрасно пугаешь, Оля?
Степан Александрович облегченно вздохнул, искоса взглянул на призрак, опустил голову на подушку.
– А я думал из ГПУ… Ложись, спи. Не обращай внимания.
– А если вор? Если пальто украдет?
– Да какой это вор? Призрак! Совершенно прозрачный.
– В самом деле. Прозрачный. Боже мой, Боже мой! В половине седьмого вставать, а тут еще призраки!
Ольга Ивановна зевнула, устало закрыла глаза, повернулась на бок.
– Оох!.. – снова раздался стон, a затем звон. – Дззз… грр!
Привидение колыхнулось, двинулось с места. Протиснувшись между камином и креслом, навалилось на стол, с которого покатился стакан.
– Тяжело мне без отдыха носить кандалы! – послышался глухой замогильный голос. – Тяжко, люди, мне, тяжко!
– Ну, ну! – пробормотал во сне Степан Александрович. – Пошел вон!
– Убили в шестнадцатом веке… По приказу Царя… Не похоронили нигде…
– Вот еще надоел! – зашевелилась на кровати сонная Ольга Ивановна. – Степа, ткни его чем-нибудь. А то не отстанет.
– С тех пор блуждаю… Нет покоя, пристанища. Горе мне!
Привидение молча постояло еще некоторое время, провело рукой по голове Ольги Ивановны, дунуло в лицо Степану Александровичу. Затем, не добившись ничего, направилось к детской кровати, сердито сдернуло с Мити одеяло.
– Проснись хоть ты… дрянной мальчишка! Я здесь!
– А кто? – обиженно открыл глаза Митя, натягивая на себя одеяло.
– Я, привидение! Ууу!
– А что такое привидение?
– Призрак я! Бездомный! Убили в шестнадцатом веке.
– А что такое призрак?
– Дух! Бесплотный