В половине одиннадцатого он вышел из отеля на бульвар Рузвельта. Его донимала жара. Он подумал, что если задержится здесь, то совсем изжарится.
На бульваре Феннер остановил полицейского и спросил его, где живет Бак Найтингейл.
Полицейский удивленно посмотрел на него:
– Ты что, здесь впервые?
– Нет, я здесь давно обитаю, – ответил Феннер. – Я решил проверить, что ты ответишь. – Самому себе он сказал, что ему надо быть поосторожнее. Жара все сильнее его донимала.
Феннер узнал, где живет Найтингейл, у таксиста. Тот вежливо объяснил, как туда добраться. Феннер поблагодарил его, но не согласился поехать с ним. Водитель сказал, что довез бы его за двадцать пять центов. Феннер ответил, что лучше дойдет пешком, и ему пришлось заткнуть уши, чтобы не слышать, как ругается водитель, тем более что было слишком жарко, чтобы вступать в перепалку.
Когда он дошел до Флаглер-авеню, у него уже болели ноги. Асфальт был как раскаленная сковородка. На углу Флаглер-авеню и Томсон-стрит ему пришлось взять такси. Усевшись, Феннер снял ботинки, чтобы освежить ноги. Так он и сидел, пока они ехали по забитым машинами улицам до небольшого магазинчика.
Водитель кивнул.
– Это здесь, шеф, – сказал он.
Феннер сунул ноги в ботинки и с трудом залез рукой в карман, чтобы рассчитаться с водителем. Он отдал ему двадцать пять центов и вышел из машины. Магазин был довольно аккуратненьким, и окна в нем сияли чистотой. С правой стороны в витрине стоял маленький гробик. С другой стороны витрина была закрыта плотными черными шторами. Феннер подумал, что гробику, наверное, очень одиноко здесь стоять. Он прочитал табличку, стоявшую в витрине:
«Мы можем заняться вашей малышкой, если ее призовет к себе Господь».
Феннер решил, что все здесь сделано со вкусом, и подошел к другой витрине. Она тоже была задрапирована черным, и на белом пьедестале стояла серебристая урна. На табличке значилось:
«Выходим из праха и превращаемся в прах».
Феннер отступил назад и прочитал вывеску на магазине:
«ПОХОРОННОЕ БЮРО БАКА НАЙТИНГЕЙЛА».
Он вошел в магазин. Когда он переступил порог, зазвонил звонок, который не замолкал, пока дверь не закрылась. Внутри магазин производил еще более сильное впечатление. Примерно посередине его разделяла стойка, покрытая красно-белым бархатом. На пурпурном ковре стояло несколько обтянутых черной кожей кресел. Слева в большом стеклянном ящике лежали маленькие гробики, сделанные из разного материала и окрашенные в разные цвета, от золотистого до розового.
Справа стояло подсвеченное лампами шестифутовое распятие. Фигура Христа была столь жизнеподобной, что Феннеру стало не по себе. Он почувствовал себя так, будто очутился в церкви.
За стойкой висели длинные белые, черные и пурпурные портьеры. В помещении никого не было. Феннер подошел к ящику и осмотрел гробики. Ему показалось, что лучше всех выглядит золотистый.
Из-за портьеры тихонько вышла женщина,