– Поехали домой, ма, давай скорее – видишь, погода портится.
И вправду, тяжелые серые тучи уже подкрадывались к солнцу. Воздух заметно похолодел, ветер усилился.
– Набрось капюшон, милый, а то продует. Похоже, маг здесь больше не живет – может быть, он уехал к своим родичам или умер, и его смыло волнами.
– Я никогда не видел живых магов, ма! Только в игре.
Гисла ничего не сказала. Отца она помнила, смутно, но все же помнила.
Сын выбежал первым, заскакал по камням, бахвалясь ловкостью. Удивительно – днями дома, а пространство чует как птица. Или это тоже подарок Медного короля? Постой-ка…
– Иль, здесь еще тропа. Давай посмотрим, куда она ведет.
Обходя башню по узкой дорожке, вымощенной камнями – кто-то долго трудился, выкладывая узор, – Гисла спиной ощущала молчаливое неодобрение сына. Но сдаваться не собиралась – она приехала не затем, чтобы водить пальцами по пыльным корешкам чужих книг.
Остров оказался больше, чем показалось. Дорожка вела вглубь, пряталась среди полуголых приземистых деревьев – весна едва брызнула зеленью по корявым веткам. Гисла шла все быстрее, ей овладел азарт охотника – так среди десятков не отшлифованных еще алмазов пальцами чуешь тот камешек, что превратится в изумительный бриллиант чистой воды. Поворот, еще один, подъем, ступеньки, вырубленные в скале, мост над узкой расщелиной – две доски без перил.
– Иль, дай руку! Доверься мне и ничего не бойся.
Гислу высота не страшила.
Скальный выступ венчала беседка, построенная из редчайшего, полупрозрачного мрамора, гладкого, словно цветочные лепестки. Восемь тонких колонн с тюльпанными капителями, круглый купол, каменный стол. Или гроб? На белых плитах, свернувшись, словно младенец в утробе матери, лежал старец, длинные пряди седой бороды трепал ветер.
– Он мертвый, ма, совсем мертвый. Не надо туда ходить, пожалуйста.
– Ты не понимаешь, Иль! – рявкнула Гисла. – Хватит ныть, помолчи, будь мужчиной!
Удивительно – труп совсем не истлел, он скорее иссох. Хрупкая кожа обтягивала скулы, бугры плеч и выступы позвоночника, когти на лапах отросли, свиваясь в жгуты. Лишь открытые глаза немо чернели, скрывая тайну смерти. Ран или следов крови на теле не сохранилось. Похоже, Разговор-с-Облаком пришел сюда сам и спокойно испустил дух. Из беседки открывался фантастический вид, даже низкие облака его не портили. Синие спины далеких гор, полоска берега, усыпанная красным песком, острые зубцы скал. Место, где хочется умереть. И жить тоже хочется!
Мягкий отблеск привлек внимание Гислы. На сморщенном пальце мертвого зверуина красовался изумительной работы старинный перстень. Сплетенные ветви священного тисовника обнимали крупный кабошон – аметист чистейшей воды. В фиолетовой глубине мерцали красноватые и зеленые отблески, подобные камни находят лишь в глубочайших пещерах Черногорья на границах Империи. За долгие годы работы Гисле не доводилось