Владимир шокированно замкнул лицо, а Анна Михайловна нахмурилась:
– Односторонний у тебя стиль, Маруся.
Но Маруся не отступила:
– Успокойтесь, маман. Я знаю границу.
– И докуда она? – спросила мать.
– До диафрагмы! – отрезала Маруся. – Аддио!
И – круто развернувшись, убежала, вновь цокая каблучками.
Вопреки своему зароку не поддаваться отраве влюбленности, Владимир неотрывно смотрел ей вслед – эти загорелые ноги… талия… высокий бюст… взлетающая при беге копна рыжих волос словно искрит под солнцем… И бежит она, как тургеневская барышня к возлюбленному – стремглав бежит к этому Руницкому, который уже ждет ее у калитки…
От этой картины у него даже дыхание пресеклось…
Видя интерес Владимира к дочке, Анна Михайловна на ходу сменила тему:
– Владимир, а откуда у вас этот псевдоним «Альталена»?
Отведя взгляд от Маруси, он с трудом пришел в себя:
– Простите… Что вы сказали?
– «Альталена», ваш газетный псевдоним. Откуда он?
– А… – сообразил Владимир. – Недоучившись в гимназии, я в семнадцать лет уехал в Берн, в университет, а оттуда в Рим – учился на юриста. И дабы было на что жить, писал оттуда в «Одесский листок» и «Северный курьер»…
– Это мы читали, – заметила Анна Михайловна.
– Подписывал «Альталена», по-итальянски «качели», – продолжал он. – Хотя сначала я перевел это как «рычаг»…
– Выходит, сионизма вы там набрались, в Европе?
Владимир рассмеялся:
– Очень вы осторожно выспрашиваете.
– Боюсь, как бы вы не увезли мою дочь в Палестину, – честно призналась Анна Михайловна.
– О, не бойтесь, – ответил он, снова глянув на уже закрывшуюся калитку. – Вы же видите – ей не до иврита…
Но Анна Михайловна была не из тех, кто отступает без боя.
– А вы читали статью Бикермана в «Русском богатстве»?
– О сионизме? – усмехнулся Владимир.
– О том, что с научной точки зрения весь сионизм – это пустые мечтания и утопия, – тут, подойдя к спуску к морю, Анна Михайловна разглядела, как внизу, на берегу, Сережа сталкивал лодку в воду. И закричала:
– Сережа! Сергей! К тебе еще гребец! – И повернулась к Владимиру: – Поспешите. А то уплывет. У него вечно какие-то дела в порту…
10
В море
Семнадцатилетний Сережа оказался одним из тех двух молодых людей, которые прошлой зимой спьяну управляли движением извозчиков на перекрестке Ришельевской и Дерибасовской, а точнее, – тем, кто, в ловко сшитом полушубке и с высокой папахой на голове, грозным басом гремел на обе улицы: «Езжай, босява, чего стали!»…
– Компанейский человек ваша мама, – сказал ему Владимир, когда они уже достаточно далеко отгребли от берега.
– Жить можно, – подтвердил Сергей, – tout à fait potable, вполне терпимо.
Он прекрасно греб и знал все слова на языке лодочников. «Ветер сегодня опять разыграется часам к пяти, и не просто ветер,