Посмотрел на скрюченного Мозглявого и побрёл прочь.
Пусто, холодно было в душе у Занозы. Будто в ледяной подмосковной новостройке.
Возле метро «Белорусская» Заноза глотнул из чекушки «рижского бальзаму».
На сердце потеплело.
Готланд
Шёл третий день книжного Франкфурта. Я полулежал на прилавке нашего издательского стенда, похожий на поверженный экспонат. Подходили полезные люди – бумажные агенты, переводчики, редакторы. Я избирательно отпускал наши честные книги, полагаясь только на классовое чутьё. Буржуазную сволочь гнал и отпугивал. Одаривал изгоев и радикалов.
– Вы – Елизаров? Приезжайте-ка к нам на Готланд. У нас с декабря свободная комната. Платим девять тысяч крон, это примерно тысяча евро…
Она напоминала терпеливую подругу какого-нибудь питерского живописца – такого выпивающего амбициозного бородача не без таланта, упрямо пишущего заунывные кандинские каляки-маляки. На «подруге» было что-то вязаное, в мягких серых тонах – растянутый по всему телу шерстяной «хемингвей» на женский лад; хотя, может, я что-то путаю. Просто меня умиротворяют свитера крупной вязки.
Я взял протянутую визитку.
«Шутит…» – подумал я, но спустя пару дней из Берлина написал ей, Приглашающей Стороне, и она ответила. Меня действительно ждали к декабрю в Швеции, на острове Готланд. Получалось, что мне повезло…
Немецкий грант подходил к концу и письменный стол с видом на море был весьма кстати. Начиналась третья книга, и она требовала уединения.
Для дороги я выбрал автобус. Во взрослой жизни я так и не научился пользоваться самолётами. Летал в школьном детстве на маленьких пассажирских «яках», в которые ты запросто входишь со своим чемоданчиком и сам же укладываешь его на багажную полку. Современные аэропорты отталкивали меня суетой и страхом…
В турагентстве, где я покупал билеты, мне выдали дотошную распечатку дорожного плана. Всё в нём казалось элементарным. Вначале из Берлина до Копенгагена. Там вечерняя пересадка на автобус до Стокгольма – и первое неудобство: прибытие в час ночи, а рейс в порт Нинасхам аж в девять утра… Ну, не беда, переночую на вокзале… Из Стокгольма в порт, оттуда на пароме до острова Готланд, в город Висбю… Поражаясь своей недюжинной предусмотрительности, я метнулся в обменку на Александерплатц и там поменял сотню евро на шведские кроны.
Берлинская зима выглядит как харьковская пасмурная осень. Нет, конечно же, случается, что и в Берлине выпадает снег, тогда немцы бормочут: “Eto zhe, bljat, kakaja-to Sibir”, но в целом мягкая там зима, с утренним инеем и вечнозелёной травой…
За день до отъезда я разболелся в отсыревшем Берлине. В путь я отправился с температурой 37,8. В автобусе долговязо раскинулся, точно мост, сразу на четырёх креслах. Отлежавшись, чуть окреп, сожрал полкило мандаринов, колбасы и шоколадную булку, восстал из хворых и часов шесть кряду смотрел в окошко.
Нынешняя европейская