– О, Дэвид, я так люблю тебя, что готова отдаться тебе даже в его комнате. Неужели ты не понимаешь: Бруно ничего не значит для меня, абсолютно ничего. Он никогда ничего для меня не значил. Я никогда не любила его. Я могла бы не выходить замуж, но, когда он сделал мне предложение, я была так беззащитна, так одинока, что подумала, он сделает меня счастливой, но я ошиблась. Я страдала все это время. Мне не жаль его. Он не жалел меня, когда был здоров, и относился ко мне как к красивой игрушке; ты не представляешь, как унизительно снисходителен он был ко мне. Я не считаю, что изменяю ему, потому что никогда его не любила. Сделай так, как я тебя прошу, Дэвид. Если не сделаешь, я тебя больше никогда не увижу. Мне будет так же плохо, как было плохо тебе, когда ты решил, что я не позвоню тебе. – Ее голос задрожал. – Я не перенесу дней, подобных тем, что мы пережили. Ты сделаешь, как я тебя прошу, Дэвид, или между нами все кончено!
Я отстранился. Посмотрел на ее лицо, бледное и напряженное.
– Поцелуй меня, Дэвид.
Наши губы соединились, и мое сопротивление было сломлено.
Я вздрогнул и проснулся. Рука Лауры нежно трясла меня.
– Поднимайся, Дэвид. – Лаура склонилась надо мной. – Я сварила кофе. Через несколько минут я должна уходить.
– Как, ты уже одета! Сколько времени?
– Начало седьмого. Ты так сладко спал! Мне было жалко будить тебя. День обещает быть прекрасным. – Она налила мне чашку кофе. – День уже прекрасен, правда, Дэвид?
– Надеюсь, – сказал я, вспомнив о том, что пообещал ей ночью. – Надеюсь, что нам не придется потом раскаиваться, Лаура.
– Мы ничего не сможем сделать другого. – Она присела на кровать и была такой же свежей и прелестной, как и вечером. – Я должна бежать, но, прежде чем уйду, давай договоримся окончательно. Ты приедешь на виллу в воскресенье вечером. Я буду ждать тебя в Стрезе. Перевезу через озеро. Из Милана есть шестичасовой поезд. Сегодня утром ты должен зайти в магазин к Нервини на Виа Боккаччо, скажешь, что будешь работать у синьора Фанчини и что тебе нужно прилично выглядеть. Они знают, как должны выглядеть люди, работающие у синьора Фанчини.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, пожалуйста, дорогой, не упрямься. – Она ласково положила свою руку на мою. – Ты не можешь появиться на вилле в своей одежде. Ты должен быть одетым прилично и с достоинством.
– Какие такие приличные вещи? – спросил я, ставя чашку с кофе на пол.
– Ну, белый плащ, униформа, в которой ты будешь водить машину, комбинезоны…
Я почувствовал, как перехватило горло и краска стыда залила лицо.
– Ах, униформа? Вот оно что…
– Но, дорогой…
– Все, хватит. Мне не нравится твоя идея. Я совсем потерял голову. Я что же, буду лакеем?
Она развела руки:
– Ну хорошо, любимый, забудь о том, что я сказала. Если ты не в силах переступить через свои принципы и не хочешь сделать это ради меня, видя, на какой риск я иду, тогда забудем все.
– Хорошо, – через силу сказал я и попытался