Тиана не смогла сдержать смех.
– О нет, ваша светлость! Только не она! Вот уж с кем у меня совершенно ничего общего.
Фъямэ сол Ньэрэ прошел к столу и, отодвинув один из стульев, слегка улыбнулся Тиане.
– Присаживайтесь.
Она так и поступила. Села, расправила на коленях мягкую ткань юбки, откинулась на высокую и удобную спинку. Первая половина этого дня была более, чем насыщенной, но это ей нравилось. Жаль, что так получалось не всегда. И Вэррего тоже жаль, но целители обещали скорое выздоровление.
Герцог занял свое место напротив, наполнил бокалы чем-то золотистым. Тиана взяла с блюда тарталетку с виноградом и мягким сыром.
– Выпейте обязательно, – сказал герцог. – Красное вино, конечно, подошло бы лучше, только, увы, я не люблю хмельного. Но, вам, если пожелаете, велю подать.
Тиана удивленно покачала головой. Вот так. Никакого рубинового мерцания. То, что было в бокале, пахло цветущей бузиной и действительно заставляло кровь в жилах бежать быстрее.
– Нет, не нужно вина. Я еще не настолько стара и эксцентрична, чтобы пить в одиночестве.
Герцог кивнул, и какое-то время оба сосредоточились на еде. Тиана даже не пыталась отыскать среди предложенных предметов правильную вилку, вульгарно пользуясь той, что ей показалась наиболее удобной с самого начала. С тайным злорадством отметила, что герцог делает то же самое. Это не удивляло, ведь тот в первую очередь был воином, а в походе нет смысла в подобных заморочках.
Когда первый голод был утолен, возникла необходимость что-нибудь говорить. Тиана никогда не была сильна в придумывании тем для таких случаев. Герцог тоже молчал, потягивая бузинный напиток и бросая на Тиану пронзительные взгляды поверх бокала. Она и хотела бы ответить ему тем же, но отчего-то это было сложно. Сложно поднять на него глаза, сложно заставить себя произнести хоть слово. Оставалось только рассматривать свои исцарапанные руки и опустевшую тарелку нарейского стекла. И думать о сидящем совсем рядом человеке. О том, каким он может быть не со случайной и не особо желанной гостьей сомнительного положения, а с теми, кто ему по-настоящему близок. Как и о чем говорит, как искренне смеется, что его волнует, а что кажется лишь пустопорожней суетой. И было как-то обидно, что ей этого никогда не увидеть.
От этих мыслей, настойчиво лезущих в голову, было как-то по-детски обидно. И жгучим наваждением теснило грудь воспоминание о полете, который вряд ли когда-нибудь повторится. Если, конечно, не предпринимать каких-то немыслимых усилий, чтобы этого достичь.
– А что было потом?
Дивные очи Ниры были исполнены такого любопытства, что было как-то неловко ее разочаровывать. Подруга валялась на кровати Тианы, хрустела сочной грушей и даже не пыталась проявить тактичность. Она жаждала подробностей и вовсе не полетов с принцессой. Разумеется, ей был нужен отчет об обеде у герцога. Точнее о том, почему Эмери вернулась домой одна, а Тиану, после того, как ей