И так же горько вздохнул внизу Петр Шадрин. Врубил кран на полную мощность, плеснул в лицо ледяной водой, силясь смыть вечную свою усталость и вечную же тревогу за дочь. Утерся хрустящим льняным полотенцем, провел ладонями по некогда смоляным, а ныне припорошенным солью, волосам, огладил усы. Вспомнил, как жена, встречая с работы, разглаживала красную полосу от фуражки тонкими пальчиками. Лиза… жена. Не было дня, чтоб горечь утраты не отдавалась за грудиной тупой болью.
…Он тогда еще в городе работал. И вот как-то приехав на выходные, застал у матери в горнице девушку, девчонку почти, в сарафанчике, в шлепках на босу ногу. О чем-то они там колдовали, склонившись у стола над какой-то бумажкой. «Ой, Петруша, а я и не слышала, как ты подъехал», – всплеснула мать руками и захлопотала, а бумажку-то спрятала быстренько в фартук. Девчонка на Петра глянула, глазки потупила, пискнула, что-то вроде «здрасти» и бочком-бочком к выходу, но на пороге не утерпела, оглянулась, еще раз на Петра глазами зыркнула и нежным румянцем покрылась. Не сдержался Петр, улыбнулся и подмигнул девчонке-то. Как та прыснула, как смехом залилась и порскнула из дверей, как и не было.
– Так это ж Нины сестра, не помнишь, что ль? – ответила мать, на молчаливый вопрос сына.
Петр нахмурился. С Ниной они в школе вместе учились, и даже женихались одно время. Но пока он в армии был, Нина благополучно замуж вышла и уже коляску по улице катала.
– Ну да, подросла деваха, – продолжала мать. – Ты в армию ушел, она еще пешком под стол ходила, а теперь вот уже в техникуме учится на стоматолога, в Новгород ездит на учебу-то. А летом вот дома помогает с огородом, да мне тоже… – тут мать быстро прикрыла рот, испуганно выкатила глаза и побежала картоху на плиту ставить.
Петр усмехнулся про себя, смешными ему материны секреты показались, ну да ладно, пущай уж.
Тайна раскрылась быстро – не успел Петр в воскресенье вечером на трассу выехать – на работу как-никак в понедельник – тут и увидел: стоит на обочине прилавок с разноцветьем фарфора, а рядом девушка в сарафанчике притоптывает крепкими пяточками по пыльной земле. Остановился, из машины вышел, поздоровался. Девушка улыбнулась, взор потупила, щеками алея. Пяти минут хватило Петру, чтоб картину прояснить – девчонка летом на карманные деньги зарабатывает: берет у соседок посуду, которой зарплату выдают и на трассу с ней. «А что, я хорошо продаю. У меня завсегда покупают. Москвичи особенно». Ну еще бы, как же не купить, когда такая красота дивная тебе кружку протягивает, глазищами наивными доверчиво смотрит и румянцем во все лицо заливается. Пока ехал до Новгорода, из ума не выходили серые глаза, да нежная улыбка.
Свадьбу сыграли через полгода. Поначалу Петр так в городе и работал, правда, уже не в общаге милицейской жил, а из дома ездил на машине. Потом участковым в поселок перевелся – так хотелось ему быть рядом со своими