– Как только Вы закончите процедуру назначения, – вздрогнув, произнесла она, все еще многозначительно глядя на меня, будто пытаясь снова проникнуть в мой разум, – Препроводите своего подопечного в Седьмой департамент.
– Разумеется, – холодно ответила я и отвернулась.
– Седьмой департамент… – эхом раздалось в моей голове, – Ведь оттуда не возвращаются!
От этой мысли что-то внутри меня сжалось. За все время моей службы в Канцелярии, был только один случай попадания смертного в Седьмой департамент, и эти ужасные картинки до сих пор являются мне во снах…
Так что же он мог совершить? За что Верховный Совет приговорил смертного к такой страшной участи? Ведь, как говорят командиры, лучше быть навсегда удаленным из памяти Фатума, чем попасть в застенки Седьмого департамента.
Быстро зашагав, словно пытаясь таким образом победить тревогу, я глазами нашла нужную дверь и, коснувшись ее ладонью, в одно мгновение оказалась в департаменте реликвий.
Белое, словно первый снег, пространство вокруг было сверху донизу заполнено неисчислимым количеством стеллажей, что стояли параллельно друг другу, простираясь до самого неба, и терялись в его полупрозрачном своде.
Я осторожно сделала шаг вперед, чтобы отойти подальше от только что растаявшей двери, что за моей спиной уже обрела прежний единый облик и структуру, как тут же вздрогнула от неожиданности. Под моими ногами, там где заканчивался мраморный выступ возле самого входа, совершенно не было пола, только бесконечные стеллажи, что были заполнены миллиардами рукописей, уходили в бездну, и не было им ни конца, ни края.
– Маркус, – окликнула я, боясь даже пошевелится, чтобы не упасть, – Маркус, где ты?
Книги и толстые папки неспешно, сами по себе, перемещались между стеллажами, аккуратно укладываясь на нужное место, и иногда, будто споря с новыми соседями по полке, еле слышно шелестели своими тонкими страницами.
– Осторожно! – вдруг послышался знакомый голос где-то внизу, – Поберегись!
Я в последний момент успела увернуться, как вдруг мимо меня, словно пушечное ядро, на бешеной скорости пролетел бумажный сверток. Он пронесся снизу вверх, и, мелькнув между стеллажей, опустился в крепкую ладонь только что подлетевшего на сером облаке Маркуса.
– Что это? – удивлённо спросила я, все еще прижимаясь всем телом к белой стене.
– О, – вздохнул Маркус, крепко держа неугомонный сверток, так и норовивший снова улизнуть, – Это «Божественная комедия» Данте. Очень ценная рукопись.
– Слишком быстрая для антиквариата! – усмехнулась я, с любопытством поглядывая на руку Маркуса.
– О нет! – улыбнулся мужчина, – Это не самый древний экспонат. Древности, как правило, ведут себя по – спокойнее, – сказал он и бережно положил свиток на полку, после чего рукопись