Из всего вороха, небрежно рассыпавшегося по полу, мое внимание привлекла небольшая тетрадь с рисунками, случайно раскрывшаяся поверх большой кучи макулатуры.
Внимательно перелистав ее, я снова ощутила лёгкий холодок по спине. Как тогда, в ту первую ночь.
На одной из измятых страниц снова был изображен мой портрет. Но он отличался от предыдущих рисунков.
Там словно ожил один из самых страшных моих кошмаров, что на протяжении долгих лет терзал меня в короткие минуты покоя.
На белом листе бумаги было изображено двое высоких мужчин в серых мундирах, уводивших силуэт девушки вглубь каменной стены.
Мое тело задрожало, словно в лихорадке. Эти сны будто снова ожили в моей голове, заставляя еще раз пережить этот ужас.
Я снова видела, как девушку силой затаскивают в помещение, за которым находится Седьмой департамент. Она отчаянно пытается выбраться из цепких рук похитителей, но все ее усилия оказываются тщетными. Ей не справиться с ними, и она перестает бороться. Ее душа медленно превращается в белый лист, все, что было «до» теперь стерто. Его просто не существует. Будто никогда и не было.
Придя в себя, я опустилась на колени и не слушающимися пальцами торопливо спрятала тетрадь за подкладку мундира.
– Он видит мои мысли? – подумала я, но тут же отреклась от этой идеи, – Это нереально. Сейчас нет таких смертных, способных хоть на что-то кроме прожигания отмеренного им времени. Но… иначе, как он узнал об этом? И оморочка на дневнике… мне не показалось, она действительно была, Маркус свидетель. Неужели он маг? Но это невозможно! Магов истребили еще несколько веков назад. Или неумолимая святая инквизиция на этот раз промахнулась, а сейчас моими руками хочет закончить начатое? Подчистить хвосты, не запятнав репутацию. Очень умный ход. А главное убивает сразу двух зайцев: забирает душу, и втайне от Совета устраняет собственные многовековые недоработки. А если что, можно легко списать оплошность на младшего по званию. Идеальный вариант. Вот только какая-либо деятельность святой инквизиции в наше время строжайше запрещена. Так чего же они хотят? Возрождения жертвоприношений? За спиной Совета? Или с его подачи? Нет, этого не может быть, – подумала я, стараясь взять себя в руки, – Совет неоднократно выступал против возрождения инквизиции на земле, он лично ограничил ее полномочия. Да и нет сейчас тех душ, которые были бы им интересны.
Я снова взглянула на спящего мужчину.
– Разве что этот. Но еще не доказано, что он маг. И маг ли он вовсе? Это еще предстоит узнать. Но то, что я теперь замешана в очень большую игру это уже очевидно. Все может оказаться гораздо серьезнее простого неповиновения.
Я внимательно смотрела на спящего, стремясь разгадать его тайны, но он лишь мирно посапывал, иногда то хмурясь, то улыбаясь во сне. И что-то в этой улыбке снова показалось мне родным и знакомым. Словно я знала его тысячу лет. Словно я что-то хотела,