Менно и Доминик пялились в дисплей осциллоскопа, показывающий реконструкцию сигналов, переданных гарнитурой. График выглядел как толстая полоса, занимающая почти всю высоту экрана; это было больше похоже на белый шум, чем на что-то осмысленное.
Дом постучал пальцем по висящим на стене над осциллоскопом распечаткам двух предыдущих подопытных. На них была единственная хорошо различимая линия с чёткими всплесками и провалами. Под графиком он записал красным маркером фонемы, соответствующие паттернам.
Менно покачал головой:
– Не могу даже сказать, когда он заканчивает одно повторение и начинает следующее.
Доминик потянулся к кнопке интеркома.
– Джим, спасибо. Теперь просто помолчи минуту, хорошо? Ничего не говори, ни вслух, ни про себя. Просто сиди спокойно, ладно?
Джим кивнул, и Доминик с Менно снова повернулись к осциллоскопу, который показывал такую же активность, как и раньше.
– Откуда, по-твоему, приходит этот шум? – спросил Доминик.
– Не знаю. Ты уверен, что оборудование не перегревается?
Доминик ткнул пальцем в экран телеметрии.
– С ним всё в порядке.
– Ладно, может быть, этот пацан просто уродец. Давай проверим ещё кого-нибудь.
Менно был одет в тяжёлое зимнее пальто; на Доминике была ярко-синяя лыжная куртка, на которой всё ещё висел пропуск на подъёмник с горнолыжного курорта. Было три часа дня, стояла морозная погода, и солнце уже было на полпути к горизонту. Они шли вдоль Мемориальной Авеню Вязов, высаженной деревьями с обеих сторон дороги, которая вела из кампуса Форт-Герри к шоссе Пембина. Менно любил деревья и ненавидел войну. Будучи психологом, он понимал, что конкретно эта часть университета является физическим воплощением когнитивного диссонанса, который он ощущал, работая на Минобороны. Авеню Вязов в 1922 году была посвящена студентам и сотрудникам Сельскохозяйственного колледжа Манитобы, погибшим в Первой мировой войне; два с половиной года назад, в 1998-м, это посвящение было распространено также на павших во время Второй мировой и Корейской войн.
– Пентагону не понравится микрофон, которым сможет пользоваться только половина его солдат, – сказал Доминик; вместе со словами изо рта вырывались клубы пара. – По какой-то причине он не работает с некоторыми людьми; я теряюсь в догадках, почему они производят весь этот шум у себя в слуховой коре. Ну, то есть, если бы они жаловались на звон в ушах, это имело бы смысл. Или если бы слушали супергромкую рок-музыку или что-то вроде этого. Но эффект, похоже, совершенно случаен.
Менно задумался над этим, когда они шли мимо каменной плиты с табличками посвящения.
– Нет, – сказал он в конце концов. – Не совсем случаен. Ты