На секунду передо мной вновь возник мальчик, с которым мы росли. Всегда очаровательный, вроде бы с добрыми намерениями, но мне от любых его действий становилось хуже.
Неприятные ощущения отогнали воспоминание.
Он использовал свою силу, заставлял пиявок распадаться клочьями тумана.
И все не прекращал болтать:
– Не волнуйся, следов не останется. Ни одного.
Ненавижу.
Ненавижу-ненавижу-ненавижу!
Мм… как же мне плохо…
– Я не могла колдовать, – шевельнула распухшими губами. – Сила не прорывалась. И будто жгла меня изнутри.
– Тот, кто наслал это, – еще одна тварюшка улетучилась, – заколдовал их так, чтобы они тянули из тебя магию.
М-ма-ма…
Комната перед глазами качнулась.
– Спокойно, я успел вовремя, – поспешил уверить Моррис. – Все восстановится через несколько часов.
Теперь я обязана ему еще и сохранностью силы. Ну совсем отлично! То есть это лучше, чем если бы я лишилась магии, но все равно против шерсти.
В подобные моменты я никогда не отличалась благоразумием.
– Отстань… я сама.
Руки над моим плечом зависли.
Но сдаваться фейри не собирался:
– Напоминаю, пиявки зачарованные. Магия тебе сейчас недоступна. Хочешь причинить себе дополнительную боль и навсегда остаться со шрамами?
И как ни в чем не бывало продолжил нелегкое дело освобождения меня.
Гад. Какой же он все-таки гад!
Ненавижу, когда он прав.
Боль раскаляла и без того нестабильные эмоции, и, чтобы позорно не закатить истерику, я предпочла отрешиться. Все равно мысли в голове ворочались с трудом, виски ломило, подташнивало. Еще скулить хотелось от унижения. И, кажется, меня трясло.
Не знаю, сколько это продлилось.
Я не спала и не бодрствовала. Качалась на волнах полубеспамятства, иногда ощущая боль, дрожь или касание прохладных пальцев.
Отдельным ярким впечатлением стала последняя пиявка.
Все-о…
По ощущениям – только отключилась, и опять вездесущий Моррис:
– Мая, проснись. Тебе надо поесть.
– Мм?..
В переводе на членораздельную речь: «Издеваешься?!»
Моргнула. Обнаружила, что больше не лежу на мокром диване в чем мать родила. Меня заботливо завернули в вязаный плед и устроили на кровати. Диван же приводили в порядок две служанки, не забывая причитать: «Ужас какой!» и «Бедная наша госпожа!». М-да. Я уже и забыла, как это бывает.
Взгляд наткнулся на поднос, установленный рядом с моей кроватью.
И речь как-то сразу восстановилась:
– Мясо?!
Нет, я ничего не имела против мяса. Новомодные столичные веяния, утверждавшие, что оно является продуктом убийства и есть его негуманно и вообще вредно, прошли мимо меня. Как и большинство ведьм, я не любила в чем-то себе отказывать. Хотя некоторые особо