– У меня чутье, я следователем уже седьмой год работаю и каждый раз одно и то же, – на его круглом лице читалась гордость. – Вот был у меня такой случай. Привозят ко мне опера девушку: красавица, умница, мать… черт ее дернул убить мужа, видать, люто его любила. А знаете, чем она его? – он внимательно посмотрел на собеседника, надеясь разглядеть на его каменном лице хоть какую-то эмоцию. – Молотком! А все – из-за измены! Ну, встретился он с ее подругой пару раз, с кем не бывает, а она ему за это мозг вынесла, в прямом смысле этого выражения. И что, скажете, не виновата? И так же, как и вы сейчас, ее адвокат оббивал мне пороги, пытаясь доказать, что аффект у нее был, дескать, переволновалась она, – рассказывая, он шагал по кабинету и эмоционально жестикулировал, бурно выражая чувства.
– Ну, вы же знаете женщин, – ими правят эмоции (да простят, меня некоторые из них), а здесь: узнать об измене любимого мужа, да еще с лучшей подругой – вдвойне обидней, – попытался возразить Семен, – вот она и шарахнула его молотком – попался, так сказать, под горячую руку.
– А на самом деле не так все было, – твердо возразил он. – Она подошла к нему, спящему, и хладнокровно стала его бить молотком, который нашарила где-то на антресолях. Понимаете, нашла молоток, подошла к мужу и убила, – Сказал он, акцентируя внимание на каждом глаголе. Какой здесь аффект, – налицо чистый умысел.
– Почему «умысел»? – сурово и дерзко парировал ему Семен, – видать, не спалось ей, все думала и думала о муже с предавшей ее подругой… вот у нее и зашли шарики за ролики от раздумий этих, эмоции в голову хлынули, она сдуру и схватилась за молоток.
– Так ведь, молоток этот ей нужно было найти, потом вернуться к несчастному, то есть, действия ее все разумные были, продуманные, – твердо стоял на своем старший следователь.
– Разумные? У женщины? – улыбаясь, возразил Реутов, – я вас умоляю. А что за молоток-то был?
– Сапожный, – заерзав на стуле, уточнил Степанов.
– Сапожный!? Да хотела бы его убить, взяла бы топор или нож –радикальное средство. Видать напрочь ей крышу снесло, что она ночью с сапожным молотком на благоверного набросилась, еще бы долото взяла… И неужели вы ее под суд за умышленное убийство? Ну, вы даете! – Семен не на шутку завелся:
– А по профессии она кто?
– Учитель младших классов, – сухо ответил следователь.
– М…да, – многозначительно пробурчал Семен, пытаясь побороть нахлынувшие на него эмоции.
«Спорить с ним бесполезно», – заключил страстный защитник всех, кого отвергло общество.
– Вы, похоже, профессионал, так хорошо разбираетесь в людях и в делах, я посмотрю, – Семен говорил то, что думал, спокойным тоном, но сказанное звучало саркастично.
– Спасибо вам за комплимент, – улыбаясь, ответил Степанов, принимая услышанное за чистую монету. По сему, становилось понятно, что последние слова стали для него тем живительным бальзамом, который уврачевал его разгоряченное сердце.
На