– Слушай, – сказала Катя. – В Москве деньги платят.
– Раз уж тебя позвали, – заботливо сказала Светлана, – хватайся там за любую возможность. Может, в люди выберешься, станешь москвичом. Будь я гражданкой Москвы, мне бы до пенсии оставалось всего три года!
– У меня знакомая в сорок втором вышла замуж за какого-то москвича родом из Рязани и получила их паспорт. Её муж работал в службе по надзору за нравственностью и семейными ценностями. Устроил её к себе начальницей подросткового отдела. Она сидела в кабинете и раз в неделю подавала наверх отчёты о длине юбок московских старшеклассниц в каком-то Дегунино. Получала шестьдесят тысяч, и это сразу после деноминации! Ну не свинство же? Мне тогда на водочном заводе восемь платили, – добавила Катя.
– А что, других вариантов вообще нет? – поинтересовался я.
– Вот посмотри на меня. Всей семьёй с мужем, сыном и невесткой держимся за магазин, потому что больше ничего нет. Треть денег уходит на налоги, треть на взятки, чтобы не закрыли пожарники или санитары, на остаток – живем… – с грустью призналась Светлана.
– У вас в Калининграде хоть какая-то работа есть, – возразила ей Катя. – А у нас в Черняховске один мясокомбинат остался. Стоишь до одури у конвейера с утра и до вечера, надеясь, что не оштрафуют. Ног потом не чувствуешь. Я так пять лет проработала. Выпускали мы там колбасу «Кайзеровская», по оригинальному немецкому рецепту 1918 года. Половина гороховой муки, четверть сала, четверть мясного сока. Так её закупали даже из России, говорили, что это единственная колбаса, от которой едока не рвёт.
Я вспомнил вкус бутерброда и содрогнулся.
– Как-то нам позвонили из Калининграда и сказали, что колбаса называется непатриотично, москвичи из какого-то пищевого надзора недовольны. Мы переименовали колбасу в «1918 год», через три дня позвонили уже из Москвы, прямо из Агропрома, с той же претензией и долго ругались. Назвали её «Императорской», позвонили из прокуратуры, и пригрозили статьёй за оскорбление государственной власти. Так что пришлось назвать «Черняховской»…
Я понял, – сказал я. – В общем, буду цепляться в Москве.
– Обязательно, – сказала Катя. – Вот у меня дочь имеет диплом психолога, и что дальше? Работы нет никакой. Она постоянно плачет и говорит, что не хочет всю жизнь провести в огороде, а мне даже сказать ей нечего!
– Вы еще вовремя закончили, – сказала Светлана. – У меня внучка в следующем году должна в школу пойти, а тут ввели правило, что нужно обязательно купить сертифицированную форму за пятьдесят тысяч. Ладно,