Повторим: вторым по счету после собственных родов значимым этапом «работы над собой» был взгляд из настоящего в тот период, когда мальчик Саша Дозин ходил в один из экспериментальных, как это тогда называлось, «детских очагов». В таких «очагах» соседствовали в жесткой конкуренции друг с другом методики воспитания как «западного», так и «советского» образцов. Коммунистический подход побеждал, разумеется, повсюду: советская власть заботилась о том, чтобы растущее поколение впоследствии пополняло ряды партийцев, готовых к труду и обороне. Атеистически-социалистическая неорелигия тщательно подготавливала паству – в детском очаге Дозина был даже свой «красный уголок» с образами иудеев-«спасителей». На Красной площади уже лежали «святые мощи». Почти все понимали: не зарастет тропа народная, не иссякнет поток адептов Красного культа ближайшие сто лет, если не всю Вечность.
Как-то раз, идя по территории очага и наблюдая под ногами листву, Саша приметил перышко вороны. Он подумал, что его можно было бы использовать для письма, как перья, что у Пушкина были – ему про них дед Андрей рассказывал.
Вдруг сквозь перо вороны словно прошли волны ветра, не затронувшие остальной мир. Перо начало расти прямо на глазах, изгибаясь, ломаясь на части. Ставшие полностью черными крупицы птичьего оперенья быстро заволокли собой всю Вселенную, и настала ночь. Впрочем, видение растаяло столь же внезапно, как появилось. Мальчик не успел даже испугаться как следует, а вокруг уже снова был день. Вот и что тут будешь думать?.. Самое главное, что на этом странные события не закончились! Не успел пацан дойти до корпуса «очага», как из-под распростертого кленового листа сама собой выехала механическая заводная машинка из металла. Врезавшись в Сашину туфлю, она объехала его и погнала прочь.
Пожалуй, для Саши это было первым осознанным соприкосновением с «высшими силами». Тогда Дозин еще не ведал, что сам является одной-единственной инстанцией на всех уровнях бытия, и потому все рассуждения о том, высшим или низшим силам он создает плацдарм в пространстве и времени, лишены всякого смысла – не с кем сравнивать. Но вот формы, в которые сам себя «пакует» Свет Изначальный – отдельный разговор.
Сформированные в ходе медитативной практики ретрообразы разделенного прасознания отца-матери Дозина, терявшие свою осознанность, не покидали ноосферу, живя своей жизнью – гротескно искаженные до полной неузнаваемости сущности.
В тихий час тем же днем мальчик Саша впервые увидел перед своим мысленным взором двух людей, сидевших за столом и беззвучно обсуждавших его судьбу – мужчину и женщину. Они сидели не где-то еще на Земле, и не в его голове – просто он вышел за пределы доступного разуму мира. Эти двое управляли судьбой Дозина, уже тогда стремясь направить ее в нужное русло. Они не издавали ни звука,