– Терпеть не могу виски, – ворчит Алик.
– Ага, ликер, конечно, получше, – отвечает Шибаев. – Будешь? – Он берет бутылку.
– Буду!
– А то в холодильнике есть кока-кола. – Шибаев разливает виски, поднимает рюмку: – За тебя, Дрючин!
Мужчины пьют. Шибаев одним махом, Алик цедит мелкими глотками и страшно морщится. Допив, оба налегают на картошку и мясо. Потом Шибаев снова наливает, и они снова пьют. Алик, наконец, замечает, что Шибаев странно молчалив. Опять депрессия? Здоровый амбал Шибаев по жизни скорее пессимист, в то время как субтильный Алик Дрючин – записной оптимист. Шибаев шагает по жизни тяжело и смотрит исподлобья; Алик же прыгает воробьем, он жизнерадостен и непотопляем и смотрит на жизнь широко открытыми глазами. Он любит поназидать приятеля, призывая к позитивному мироощущению, а также порассуждать на вечные темы. Особенно после пары рюмок. А уж если три-четыре, тогда туши свет! Хмелеет он как-то сразу и тут же начинает терять нить разговора.
– Я не понимаю тебя, Ши-Бон! – Алик с трудом фокусирует взгляд на сожителе. – Неприятности нужно… э-э-э… выговорить, в смысле – выплеснуть, а то они забьют чакры, и тогда… э-э-э… Забьют и хана! Оно нам надо? Скажи? Не надо. Ты посмотри… э-э-э… на себя! Сбоку… в смысле – со стороны. Ты свободен, молод, ты… этот… профи! Свобода, между прочим, это состояние души. Есть люди, которым хронически не хватает! Денег, внимания… э-э-э… шмоток, наконец. Они не-сво-бо-дны! – Он пытается сунуть в рот скользкую шляпку гриба, но роняет на стол. – Черт! Взять твою бывшую, Веру, к примеру… Упаси бог! Все у тебя будет… и с работой… тоже! Чертов слизняк, не поймаешь! – Последнее относилось к ускользнувшей шляпке гриба.
Работа… Болевая точка Шибаева. После дурацкой истории со взяткой его списали по состоянию здоровья, пожалели дурака. Никто не поверил, что он взял этот чертов конверт с деньгами, но дело приобрело огласку и… Не пофартило, одним словом. И загремел Александр Шибаев из героев-оперативников в частные сыщики[2]…
– Не надоело? – перебивает Шибаев. – Может, хватит? – Он снова тянется за бутылкой.
Вера – бывшая жена Шибаева, которую Алик Дрючин не то чтобы побаивался, а, скажем, опасался. Она же его терпеть не могла и называла то «бледной спирохетой», то «бледной поганкой» – в зависимости от настроения. Алик, разумеется, не оставался в долгу – не с открытым забралом, а за спиной, так сказать. Драться он не умел и не любил, особенно с женщинами, но в частных беседах с Шибаевым своего мнения не скрывал.
– Не понимаю, как ты мог с ней… э-э-э… в известном смысле? – вопрошал Алик, многозначительно вздергивая редкие бровки. – Это же… танк! Амфибия! В смысле – подводный танк. Верховный глав-но-командую… щий! Шаг в сторону – побег. Это же не женщина, это же… Не знаю! Жизнь за колючкой.
– На себя посмотри, – нехотя огрызался Шибаев. – Сколько ходок? Пять? Шесть? И все мимо кассы? Надо уметь. Не иначе, порча.
Алик Дрючин был женат четыре раза, и