– Что, Осташков? – спросил его Рыбинский.
– Что? Будь тысяча рублей – не пожалел бы – сейчас купил… – отвечал пьяный Никеша.
В это время Параша подлетела к Осташкову с таким движением, как будто хотела обнять его, он протянул было руки, но она ускользнула и с самыми сладострастными жестами отступала перед ним, выбивая ногами дробь по-цыгански.
– Ну, девка, уж купил бы я тебя… – говорил Никеша, пожирая глазами плясунью…
– А жена-то? – сказал Рыбинский.
– А тетенька-то высечет… – прибавил Неводов.
– Вот!.. – отвечал Никеша с презрением, не сводя глаз с Параши, которая кружилась перед ним, изредка дотрагиваясь до него руками и каждый раз ускользая от его объятий.
Никеша наконец был взволнован и раздражен до последней степени: бросился и схватил в охапку Парашу, намереваясь поцеловать ее. Параша быстро взглянула на Рыбинского, тот дал знак – и громозвучная пощечина раздалась по зале, резко прозвучав среди веселого пения, как фальшивая нота. Общий хохот заглушил и остановил пение; Осташков пошел на свое место, опустя голову и отирая ладонью горячую щеку. Параша спряталась в толпе.
– Что, брат Осташков? Каково? Поделом… На чужой каравай рот не разевай…
– А я еще тетеньке скажу, мусье Осташков: в какой вы впадаете разврат… – поддразнивал Неводов.
– Нет, какова девка-то, господа? А?…
– Чудо!
– Огонь, страсть, юг!..
– А ведь русачок чистый? – спросил Тарханов.
– Чистейший!.. Скотникова дочь!.. – отвечал Рыбинский. – Ну, полно обтираться, Осташков: ведь, я думаю, не больно: не мужицкая рука… Ничего, заживет… Эй, дайте ему вина…
– Да ведь ему не больно; только, я полагаю, для дворянской его чести обидно… Сами рассудите: потомок таких знаменитых предков!.. – говорил Неводов. – Обидно, Осташков?
– Прискорбно!.. – отвечал Никеша, тряся головой.
– Э, братец, ведь это женская рука: ничего… А тебе, кажется, очень досадно, что не удалось поцеловать ее. Ну я тебя сейчас утешу… Эй, Алена, поди сюда, поцелуй барина…
– А изволь, барин, с радостью… Поцелуемся… – отвечала цыганка и протянула руки к Никеше…
– Пошла ты, старый черт, стану я с тобой целоваться… – говорил совершенно пьяный уже Осташков… – Мне бы вон ту поймать, так я бы знал, что с ней делать…
– Э, господа, да он молодец! Надо его наградить за храбрость… Эй вы, девки: Пелагея, Наталья, Федора, Глафира… Подите целуйте Осташкова…
Покорные приказанию своего барина девушки подошли к Осташкову, смеясь и подталкивая друг друга.
– Не надо, не желаю! – говорил Никеша, махая руками и тряся головой.
– Вот еще какой!.. Ломается… Девки, возьмите его: целуйте! – сказал Рыбинский, могучей рукой приподнял его и бросил