В декларации от 12 марта Временное правительство провозглашало, что к нему «перешла полнота власти», и гарантировало соблюдение правопреемственности в отношении системы управления и по финансовым обязательствам. Новая власть должна была строиться в «духе правового государства»: «… Решительно отбросив приемы управления прежней власти, угнетавшей народ (т. е. бюрократические, без согласия с «общественностью». – В.Ц), Временное Правительство видит свой долг в безостановочном осуществлении всех задач государственного управления. Проникаясь при этом духом правового государства, где права каждого твердо охраняемы и где каждый неуклонно исполняет свои обязанности, и памятуя, что колебание основ государственного хозяйства во время войны грозило бы Отечеству неисправимыми бедствиями, Временное Правительство заявляет, что оно приняло к непременному исполнению все возложенные на государственную казну при прежнем правительстве денежные обязательства…»
Несмотря на выраженную «революционность» решений Временного правительства, основа его повседневной административно-управленческой работы отчасти копировала установившуюся в Российской Империи практику принятия решений. 9 марта был утвержден порядок издания законодательных актов, повторявшийся и позднее, в практике многих белых правительств, в том числе Российского правительства в Омске в 1919 г. Дела «законодательного порядка» (законодательные постановления) первоначально требовалось издавать коллегиально, подписанные «всеми членами» правительства (то есть при достижении «единогласия»). Но с 11 мая законодательные постановления (кроме «постановлений особой важности») могли вступить в силу уже при подписи министра-председателя и «подлежащего министра». Дела, «требующие разрешения в порядке верховного управления» (указы), изначально достаточно было скреплять подписью только Председателя. Дела, «разрешаемые властью отдельных министров» (распоряжения), могли заверяться лишь подписями соответствующих министров. Статус «товарищей министра»