И даже на работе существовало «до» и «после». Раньше синьорина Росси была атеисткой, не верящей ни в приметы, ни в предсказания, ни в магию или экстрасенсов. «После» случилось, когда в детский дом поступил Элиот Кэмпбелл, очаровательный мальчик, сумевший свести с ума не одного усыновителя, не прикладывая к этому ни капли усилий.
Как слышала синьорина Росси, всё началось в тот момент, когда его нашли. Притом нашли буквально – он лежал на ступенях Оспедале Дельи Инноченти1, одетый в тёплую качественную одежду, завёрнутый в слишком тёплое одеяло даже для зимней ночи. Никто не видел, как мальчика туда положили, при нём не было записок или документов. Единственная зацепка – синее одеяло с вышивкой золотистыми нитками, имя и фамилия: «Элиот Кэмпбелл». Потому мальчика так и назвали.
Мужчину, нашедшего его, звали синьор Матиа, он приехал во Флоренцию из Монако. Он мечтал провести выходные со своей дочерью Женевьёвой, но девушка была заядлой карьеристкой и сообщила отцу, что не сможет, потому что занята на работе. В те минуты, когда синьор Матиа услышал плач ребёнка холодной январской ночью, он прогуливался в одиночестве по пьяцца Сантиссима Аннунциата2 и мечтал о том, что однажды дочь остепенится, выйдет замуж и родит ему внуков. Поэтому то, что он нашёл мальчика, так задело синьора Матиа за живое, и поэтому он так старался усыновить Элиота, несмотря на всё, что происходило с делом об усыновлении. А там чего только ни происходило – испарялись нужные справки, в ответственный момент уходили с работы нужные специалисты, и именно в те дни, когда надо было заниматься этим делом, случались мелкие неприятности. Закончилось всё так же просто, как и началось – на полпути из Монако во Флоренцию синьор Матиа попал в автокатастрофу и чудом выжил. Женевьёва решила, что само провидение намекало, что мальчику лучше остаться в приюте, и посоветовала отцу сойти с дистанции. Синьор Матиа так и поступил. Так поступали все последующие усыновители, потому что с ними происходило то же самое. Нет, автокатастрофа была первая и последняя, а вот справки испарялись и специалисты увольнялись или уходили в отпуск с завидной регулярностью.
В первые дни жизни – за день рождения стали считать тот день, когда его нашли, шестое января – мальчик пережил операцию на сердце, а в последующие недели – восстановление под строгим контролем кардиологов. Врачи старались давать сдержанные прогнозы, но кто-то всё же сказал прямо – если всё пройдёт хорошо, Элиот сможет жить обычной жизнью. Так и случилось, и о неприятности в прошлом напоминали только некрасивый шрам на груди и отметка в медицинской карте.
Мальчик рос, взрослел, задавал вопросы. На некоторые из них синьорина Росси и воспитатели отвечали с лёгкостью и даже с удовольствием, на некоторые ответом было молчание или невнятные увёртки.
«Почему меня назвали Элиот Кэмпбелл? – спрашивал мальчик. – Я думал, при мне не было записки».
«Не было, – соглашалась воспитательница, пожилая эмигрантка из Голландии, синьора Хиддинк. – При тебе было одеяло, на котором было вышито это имя. Мы решили, что так тебя и зовут».
«А по этому имени нельзя найти родственников?» – не сдавался мальчик.
«Мы пытались, – отвечала другая воспитательница, молодая итальянка с французскими корнями, Мария Анри. – К сожалению, у нас ничего не вышло».
«Меня бросили потому, что я болен? – спрашивал он в другой раз. – И поэтому не усыновляют?»
Синьорина Росси очень долго думала, прежде чем ответить на этот вопрос. И ей стоило больших трудов ответить так:
«Нет, милый, ты здоров, не слушай никого. А не усыновляют потому, что тебе просто не везёт».
«Тринадцать лет подряд?»
Что ответить на это, синьорина Росси не знала. Ей отчаянно хотелось процитировать Женевьёву Матиа, чьи слова оказались пророческими: кажется, сама судьба не хочет отпускать Элиота Кэмпбелла из приюта.
Каждое «после» в жизни синьорины Росси обязательно заканчивалось, случался новый поворот судьбы, пусть и не такой резкий, как тот самый. Благодаря долгой работе с психологом она смогла найти в себе силы вновь довериться мужчинам и познакомиться с симпатичным букмекером из Рима. Благодаря настойчивости и нежности этого человека её дочь, кажется, скоро обретёт заботливого отца. Синьорина Росси мечтала о том, чтобы и с Элиотом вышло такое же «после», чтобы он нашёл свою семью, и каждую ночь молила небеса об этом.
Но пока небеса были глухи к её мольбам. А может быть, там просто никого не было?
Стоя