Теперь я должен рассчитать удар верно и не промахнуться, иначе…
Я бросился вперёд и воткнул нож ему в грудь, туда, где сердце.
Чудовище взвыло совсем по-иному, тоска и ужас были в этом предсмертном вопле. Я хотел отскочить, но он облапил меня, не желая сдаваться и отпускать своего убийцу без отмщения.
Зверь повалился, увлекая меня под себя… Вот именно в этот момент я подумал, что мне конец. Какой же я идиот, погибнуть так глупо, никто даже не найдёт моего тела, не похоронит с честью, зверьё растащит… Поддался на подначки Берси и погиб в объятиях медведя…
Я напружинил все мышцы, падая, чтобы медвежья туша не переломала мне кости, если бы не это, он раздавил бы меня в блин…
Но как теперь выбраться из-под неподъёмной тяжести? Я пошевелился, попробовал сдвинуть обмякшее тело медведя, но это было невозможно. Тогда я начал пытаться выползти из-под него. Я не знаю, сколько времени у меня на это ушло, но, наконец, совсем обессиленный, весь в грязи, в крови, в размазанной траве и опавшей листве, я выбрался и обессиленно распластался на земле. Я заснул, а может быть это был обморок…
Очнувшись, я перевернулся на спину и долго лежал, глядя в потемневшее вечернее небо, видное между крон.
Приближалась ночь, я слушал звуки леса, примолкшие было за время нашей с бьорном борьбы и возобновившиеся теперь. Переговаривались пичужки, где-то долбил дятел, ветер шуршал оставшимися ещё на ветвях листьями, некоторые срывались и плавно опускались на землю ко мне. Вот так и меня не станет, а все эти звуки, этот ветер, листья, небо останутся и будут такими же и через пятьсот и через тысячу лет…
Надо было подумать о ночлеге. Но где в темноте искать брошенный плащ и заплечный мешок… Я подполз к мёртвому медведю, ещё тёплому и заснул, прижавшись к его боку. Я забрал его жизнь, он отдавал мне последнее своё тепло…
Засыпая рядом с медведем, я не мог не думать: я убил лесного исполина просто так из глупой забавы, не спасения ради, не для пищи, а только чтобы доказать… но что?! Кому, Берси? Ему не надо было ничего доказывать, как и другим моим алаям, они давно знали мне цену. Доказать себе, что я не струшу? Я и так бы не струсил.
Зачем я пошёл в лес? Зачем рисковал жизнью, я, единственный сын своих родителей, наследник Брандстана, будущий конунг? Зачем я убил великолепного зверя, повинного только в том, что попался мне на пути? Какая глупость, Кай Сигурд!.. И сколько ещё глупых и жестоких вещей мы делаем, ломая, убивая и даже не задумываясь над тем, что остаётся там, позади нас… Сколько ещё такого я сделаю? Или смогу не сделать?..
К утру я замёрз, от этого и проснулся. Я встал, с помощью обычного охотничьего ножа, ведь кинжал мой остался в теле медведя, вырезал кусок мяса из холодной уже медвежьей туши, развёл огонь, зажарил этот кусок, соорудив вертел из толстой ветви и наелся досыта. Потом, отдохнув в блаженстве, опираясь всё на ту же медвежью тушу, я отрубил ножом ему левую лапу, ту, что ранил вначале боя и отправился найти мои вещи, плащ, мешок, флягу. Однако