Камни под ногами Зиры дрогнули, бог изверг из пустых глазниц пламя на жертвенный камень, и огонь съел малыша, оставив лишь щепотку пепла. Зира пал ниц, сознание помутилось.
Очнулся от пения птиц: большой куст распростер над ним, усеянные белыми цветами, ветви, в которых резвилось множество сереньких пташек. Зира сел, озираясь и силясь понять, где же он. Наконец, вспомнил о содеянном, и, сначала подумав, что он в потустороннем мире, больно дернул себя за ухо и помотал головой. Сильная боль ударила в затылок: он понял, что жив, и поднявшись на ноги, побрел, не отдавая себе отчета, куда и зачем. Лес обступил со всех сторон, но он шел и шел.
Первое чувство, которое овладело им спустя несколько часов, голод. Пустой желудок болел и во рту появился привкус металла. Зира остановился со словами:
– Где я? ― и звук собственного голоса испугал. Только сейчас дошло, что он совсем один и заблудился в лесу. Зира громко закричал, но ему не ответило даже эхо. С ужасом Зира увидел, что солнце садится. Ноги дрожали, и он заметался по лесу, громко вопя и взывая к богам. Потом силы покинули и Зира сел под большим корявым, иссушенным временем, деревом, тихо плача и что-то бормоча под нос. Почуяв запах человека и человеческого страха, на него вышел губор, внимательно посмотрел ему в лицо, временно парализуя, и, обдав смрадным дыханием, скрылся в чаще леса. Наступила ночь, но Зира не двинулся с места. В темноте кружили хищники, но и они не тронули.
Когда ночь прошла, и первые рассветные лучи коснулись ласковым светом его лица, это уже был не Зира, а совсем другой человек: без роду, без племени и без имени. Он всё забыл. Приступ рези в животе подсказал, что голоден, и Зира стал обрывать желтые сладкие ягоды с низеньких кустиков, растущих под ногами. Утолив голод, свернулся калачиком в высокой траве и под пение птиц и легкое жужжание насекомых, уснул легким беззаботным сном.
Часа через три жажда разбудила его, и Зира принялся жевать листья, но пить хотелось все сильнее. В ушах шумело и, приняв этот звук за шум воды, он пошел туда, откуда, ему казалось, доносится звук. Идти пришлось долго, больше часа, но ему повезло: мутный ручей преградил путь и, встав на четвереньки, Зира, по-собачьи принялся лакать воду, сильно пахнущую серой. Напившись, бывший советник поднял лицо и посмотрел на солнце, которое стояло высоко и нещадно жарило, вынуждая искать убежище от зноя. Он нашел прохладу в корнях огромного старого дерева и пересидел жару то и дело, впадая в дрему. Когда солнце стало садиться и зной спадать, Зира вышел из убежища в поисках пищи и, найдя в ручье с десяток улиток, съел, предварительно разбив камнем твердую скорлупу. Надо было подыскать безопасное место для ночлега и, вскарабкавшись на дерево, давшее днем спасение от зноя, он обнаружил удобную развилку в толстых корявых ветвях, где заночевал, спасаясь от хищников. Зира не знал, что будет делать дальше; обрывки каких-то фраз всплывали в мозгу, но он не мог