Но зубами открывать все равно не следовало. Пробка вышла с противным всхлипом, и на губах стало мокро. Вкус зелье имело преотвратный.
Я мазнула ладонью, стирая капли. Будь бабуля жива, вновь бы за ремень схватилась… кожаный, отцовский… как в тот раз, когда я полезла варить любовный эликсир, не озаботившись активировать защиту. И была бы права. Безусловно.
Я сплюнула. Ну и гадость же сварилась… Нет, вреда оно не причинит, но вот эту вяжущую горечь я буду долго еще выполаскивать…
– Давай… глоточек за маму… – Я приподняла Диттера. За горло. А как иначе? Колбу не поставишь, а он, пусть и тощ, но увесист.
– За папу…
Он честно попытался глотнуть мое варево, но от запаха его скрутило…
– За доброго дядюшку…
– У… – он икнул. – У меня не было доброго дядюшки…
– У меня два. Могу поделиться. – Я прижала колбу к губам. – Будешь выпендриваться, нос зажму.
Он сделал глоток. Закашлялся, плюнув зельем… прелесть какая, я его тут спасаю, а он плюется… нехорошо, однако.
– Я… с-сирота…
– Я тоже. – Я рывком подняла его на ноги. Инквизиторская шея слегка хрустнула, но выдержала. А вот рот открылся, и я, воспользовавшись случаем, влила содержимое колбы в него. А потом резко отпустила шею и рот этот зажала. – Потом вместе пострадаем…
Диттер захрипел. Но зелье проглотил. Умничка моя… икнул. Срыгнул. И осел на пол… вот тебе и… живой? Живой… сердечко вон колотится так, что из груди выпрыгнет. Свежее, мягонькое… сладенькое…
– Т-сы… – раздалось сзади.
Надо же, носок сожрала. Или выплюнула? Не важно.
Главное, что дальше кузина высказалась от души… и какие обороты. Даже я кое-что новое узнала, а ведь полагала себя человеком просвещенным…
– Сама дура, – лениво ответила я, нащупывая пульс на инквизиторской шее. Пульс присутствовал, но слабенький. И сердце, не выдержав напряжения, срывалось.
Плохо. Если он загнется, то…
– На что ты вообще рассчитывала?
Кузина зыркнула на меня и, открыв рот, заверещала:
– Помогите!
– Полог, дура…
А в дверь вдруг постучали… как постучали… не будь она из заговоренного дуба, развалилась бы.
– Никого нет дома, – проворчала я, уже понимая, что так легко не отделаюсь.
Кузина завизжала громче.
Дверь задрожала, принимая на себя черное проклятье…
Глава 7
Вот ведь наглость, а реставрацию потом кто оплатит? Вон… завтра же всех вон… Или счет выставить? Пригласить любезнейшего Аарона Марковича… Уж он-то, как никто другой, умеет доносить до окружающих мысль, что чужое имущество не то чтобы неприкосновенно, скорее уж прикосновения несанкционированные могут вылиться в весьма внушительную сумму.
Диттер захрипел и выгнулся, явно собираясь душу к богам отпустить. Э нет, красавчик, я так просто не позволю…
– Она