Призрак горы Феодоро. Людмила Лапина

дворцовой церкви или, поднявшись по резной лесенке из древесины ливанского кедра на крышу башни, наблюдала бы закат солнца. Закат сулит новый рассвет, а рассвет – это новые возможности узнать окружающий мир, и, может быть, встретить свою судьбу. Княжна знала, что еще до её рождения Генуэзская республика пошла войной на её родину: эскадра больших судов под командованием кондотьера Карло Ломеллино решила исход битвы за крепость Чембало и гавань Каламиту в пользу захватчиков из-за моря. Те события сорокалетней давности были еще живы в памяти народа Марии. Тогда двадцать генуэзских галер вошли в Черное море и высадили на берегах Таврики шесть тысяч вооруженных до зубов свирепых моряков и пехотинцев. Командовал этим десантом известный кондотьер Ломеллино, уроженец Генуи. Крепость Чембало пала под огнем заморской артиллерии и натиском заморских воинов. Гавань Каламита была главной торговой гаванью княжества Феодоро и всей юго-западной Таврики. В плен попал наследник тогдашнего князя Феодоро. Пришельцы двинулись на восток вдоль берега моря. Они грабили поселения, разрушали крепости и укрепления местных жителей. Сопротивляться было бесполезно – генуэзцы сильны, жестоки, искусны в обращении с огнестрельным оружием, мечами и осадными машинами.

      Так неудачно закончилась для князей Феодоро борьба за крепость Чембало. Но князь Мануил, отец Марии, когда стал верховным правителем Феодоро, съездил в Кафу, столицу генуэзских владений в Таврике, и заключил мирный договор с пришельцами с Аппенин. Договор пока никто не нарушал. Зачем же прибыли послы в столицу княжества Феодоро?

      Князь Мануил закончил приветствие и выжидательно посмотрел на синьора Фальконе. Мария, вслед за отцом, из-под ресниц взглянула на посла. Значительное, горбоносое бронзовое лицо, густые брови, проницательный взгляд. Синьор Фальконе показался девушке пожилым и мудрым. Ей стало скучно, она перевела взгляд на молодого генуэзца, сына синьора посла. Он приложил руку к сердцу и, вслед за отцом, поклонился князю Феодоро, но взор юноши скользнул по лицу княжны. Ей показалось, что его поклон предназначен именно ей. Девушка затрепетала, опустила ресницы. Впервые мужской взгляд проник в её сердце. «У генуэзца синие глаза и золотые волосы, как странно», – подумала Мария, забывая дышать. Ее глаза раскрылись, вбирая облик молодого Гвидо Фальконе. Высокий, стройный, в модном облегающем колете, какие носили юноши из лучших семейств Генуи, молодой Фальконе казался воплощением цветущей юности.

      Мария так смутилась при виде его прекрасного скульптурного лица, что сомкнула ресницы. Ей казалось, что от сеньорино Фальконе исходит нежный свет, видимый ей одной. Во дворце князей Феодоро стояли скульптуры, подаренные императорами Византии: Марс, Геркулес, Аполлон украшали приемный зал столицы княжества. Княжна в глубине души считала их языческими истуканами и воспринимала как мебель, доставшуюся в наследство от славных предков. В отличие от золотой чаши – всякий