– Ладно, давайте здесь. Только я сама заплачу.
– Позвольте мне, – мягко отодвигает меня высказыванием от приемника кредиток мой кавалер.
– Нет уж, я сильная и независимая женщина. Девушка. В Петербурге принято говорить «девушка», вне зависимости от… От всего вне зависимости.
Что-то я слишком теряюсь, не нравится мне это.
– А вы можете позволить себе побыть слабой и зависимой? Недолго, минут двадцать-тридцать?
– Вы что, извращенец? – Я начинаю нервничать. Ничего остроумного не приходит в голову. Смущение растет. Симпатия растет пропорционально смущению. Но я сопротивляюсь.
– Ну зачем же так. Я просто мужчина. И мне приятно угостить вас кофе. Если для этого требуется ваша слабость и зависимость – я прошу вас уступить в виде исключения.
Бли-и-и-ин. Ну все, я влюбилась. Нет. Нет, не влюбилась. Но сказал красиво. По-киношному. Все-таки сценарист мой не дундук. Хотя некоторые штампы…
– Хорошо. Двадцать минут. – Я пытаюсь подчеркнуть независимость и проявляю благородство. Я согласилась побыть слабой. Оказалось приятно. Но он не должен об этом знать. Поэтому немного напора не помешает. Я уже достаточно ходила на первые свидания, где была самой собой или такой, какой мне хотелось быть, – воздушной, ранимой и сентиментальной. Иначе говоря, слабой и зависимой. Ничем хорошим это не заканчивалось. Хотя впечатляло стопроцентно. Но сейчас не время размышлять о психологии отношений. Я уже в образе, кофейная пенка приятно касается губ, слойка пока не тронута. Не понимаю, как ее надкусить поэлегантнее… Слоеное сыпучее тесто, крем в непредсказуемом уголке и количестве. Пусть пока полежит от греха подальше.
– Меня зовут Николай. А вас?
Мне тут же, конечно, хочется сказать «Авас», как в популярной в далекие годы моего детства юмористической миниатюре, но я не рискую. Скорее всего, он не знает этой шутки или сочтет ее очень старомодной. Вместо этого я впервые в жизни вру.
– Валерия, – говорю я не своим голосом.
– Как интересно… Вам это имя совсем не к лицу.
– А какое к лицу?
– Ну, например, Александра.
Опа. Баритон еще и медиум. Стоит быть аккуратнее.
– Ну зовите Александрой. В конце концов, на ближайшие двадцать минут я спокойно вынесу еще один компромисс.
– Вы здесь живете, Александра? – продолжает Николай ничтоже сумняшеся, как сказала бы моя петербургская прабабушка, носившая перчатки при дворе Романовых. То есть как ни в чем не бывало.
– Жила, – отвечаю, надкусывая слойку. Если вытечет крем и посыплются слоеные крошки, тем лучше. – Пришла вот поностальгировать под дедушкиным балконом.
– Переехали, да? – сочувственно выпевает баритон.
– Вы очень проницательны, – язвлю в ответ. Слойка предательски пачкает подбородок.
– Я так сразу и догадался, что вы выросли