Когда он достигает реки, руины и зелень сходят на нет и открываются небеса. Тибо следит, не появятся ли чудовища. На отмелях и в грязи Лебединого острова ползают человеческие руки, торчащие из спиральных раковин. Стая обитающих в Сене акул взбивает грязную пену под мостом Гренель. Они вертятся, то опускаются, то поднимаются к поверхности, следят за его приближением и одновременно жрут покачивающийся на воде труп лошади. Перед спинным плавником у каждой акулы выемка в спине – с сиденьем, как в каноэ.
Тибо идет к мосту над ними. На полпути останавливается. Он у всех на виду. Его солдатские инстинкты неистово требуют найти укрытие, но он вынуждает себя стоять и смотреть. Он обозревает изменившийся город.
Зубцы руин, разоренный силуэт. К северо-востоку на фоне плоского ярко-синего неба высится Эйфелева башня. Пирамидальный шпиль, отломанный наполовину, болтается на прежнем месте – там, где Йенский мост встречается с набережной Бранли, над аккуратными садами, но на полпути к земле металл заканчивается. Башню ничто не связывает с основой. Она висит в воздухе, неполная. Стайки храбрых птиц, что еще остались в Париже, носятся под обрубками опор на высоте сорока этажей. От полубашни падает длинная тень.
Где же теперь ячейки «Руки с пером»? Сколько из них погибло?
Несколько месяцев назад, после инцидента с Вело, Тибо в некотором роде призвали действовать – в той мере, в какой кого-то теперь можно было к чему-то призвать. Приглашение достигло его по городским каналам. Старые товарищи прислали весточку.
– Мне сказали, что ты теперь здесь всем заправляешь, – заявила молодая разведчица. Тибо это не понравилось. – Пойдешь с нами?
Тибо вспоминает, какой тяжелой показалась карта в кармане. Неужели кто-то узнал, что она у него есть? Его из-за этого и позвали?
На карте стилизованное изображение бледной женщины. Она переходит сама в себя во вращательной симметрии. Желтые волосы превращаются в двух больших котов, которые ее обвивают. Под каждым лицом – синий профиль с закрытыми глазами, может быть, тоже принадлежащий ей. В правом верхнем и левом нижнем углах изображена черная замочная скважина.
– Да ладно, – сказал Тибо посланнице. – Зачем им нужен я? Я защищаю девятый.
Через некоторое время после его отказа до них дошли слухи о драматичной вылазке, которая завершилась ужасным провалом. Молва донесла список погибших: это были его наставники, все до единого.
«Прощайте», – думает он наконец-то, много недель спустя. Его пижама полощется на ветру.
Когда случился С-взрыв, Тибо было пятнадцать.
Звук, похожий на далекий вой сирены, донесся откуда-то со стороны реки; волна тьмы и тишины разбежалась во все стороны, и от нее молодой Тибо испытал удушье и заморгал, на миг ослепнув, а весь город напрягся и приготовился, потому как что-то пришло, что-то вторглось в его бессознательное,