Две головы он сбагрил заезжим хватам с Алабинской. Эти точно найдут, куда приткнуть новые образцы фауны, прямо по дороге завернут на Клиническую и толкнут втридорога врачам. Тех хлебом не корми, дай показать, как они работают на благо Города, отыскивая в страшно опасных радиоактивных останках новые вирусные культуры или паразитов, ага…
К упаковке обезболивающего добавился неполный магазин «пятерки», звякавший теперь в кармане при ходьбе. Но сбагрить такое палево Хаунд планировал уже вот-вот, вместе с оставшейся, самой большой, крыложорской башкой.
Место для этого имелось. В «Ни рыбе ни мясе» Лукьяну трепетно украшал свою харчевню всякими завидно-интересными фиговинами, типа недавно пойманного Котом вороненка с двумя головами. Одна даже вроде чего-то там могла почти думать, если судить по действиям птицы. Зачем оно надо хозяину кабака? Хаунд, натюрлих, не понимал.
В животе заурчало, и желание сожрать парочку… а лучше трех хорошо прожаренных крыс по-безымянски появилось просто неимоверное. Свиньями Хаунд порой брезговал, в отличие от хрустко прожаренных огромных грызунов.
– Здорово, – буркнул на входе Шамрай, кивнув лысой, блестящей башкой. – Сегодня три «пятерки» только за вход.
– Варум? – поинтересовался Хаунд.
– Какая Варум, ты чо? – Шамрай оскалился улыбкой панды, темнея прорехами через каждый зуб. – Девочки танцуют.
– «Варум» – это по-немецки «почему». А кто такая Варум?
– Ай, ну тебя, я ж забыл… Да, ё-моё, Хаунд, отстань. Платить будешь?
Девочки, да еще и абер лангзам-лангзам, крутя гладкими блестящими животами и всем остальным, наверняка в голом виде… Почему бы не заплатить?
– «Пятеркой», сам же сказал, йа?
Шамрай пожамкал вислыми губами, косясь на кулачище Хаунда, нырнувший в карман.
– Проигрался? – Хаунд хмыкнул, глядя на здоровяка, старавшегося не сталкиваться взглядом. О, йа, проигрался, в самое обычное «очко», судя по всему.
Шамрай вздохнул.
– Ну, это…
Карман издал призывное мелодичное позвякивание, заставившее сурово-скорбное лицо Шамрая неожиданно засиять искренне-детским ожиданием чуда. Разве можно тушить эдакий, почти ощутимо золотой и теплый свет, идущий от него?.. Можно и даже нужно.
– «Ну, это» что?
Вспыхнувшая надежда на волшебство растаяла, гонимая жестокими звездюлями жизни. А хули, майн фрёйнд, не в сказке живем. Давай, трепи болталом, раскрывая конфиденцильные тайны местного двора и закоулков, потешь онкеля Хаунда байками и малым количеством правды.
– Городские