Он вновь посмотрел на спящую Оливию, пальцем проводя по ее щеке. Она улыбнулась, пряча от него лицо в подушку.
– Доброе утро, – прошептал он, щекоча дыханием ее шею и пальцами проводя вдоль позвоночника. Она засмеялась, пытаясь увернуться, но он не дал ей этого сделать, резко перевернув ее на спину и придавив собой.
– Доброе утро, – улыбнулась она, и до его мозга наконец дошел смысл сказанных слов. Он сказал ей «Доброе утро». Когда-то он поклялся не говорить этих слов. Даниэль начал нарушать свои же правила.
Всматриваясь в глаза цвета рассвета, он вспомнил ночь в Риме и правило «забыть все». Теперь он не собирался ничего забывать.
– Ты в моем номере, – прошептал он, и Оливия кивнула, – в моей кровати…
– Ты хочешь сказать, что наступила моя очередь уходить от тебя? – перебила она его. – Ты не порвал мое платье? К тебе не придет Нина?
Они засмеялись, и губы Даниэль коснулись ее. Его поцелуи как шелк – нежные и теплые, хочется ощущать их вечно. Забыть обо всем, затеряться во времени, остаться в отеле, в этом странном месте – маленькой стране, большом городе нарушения запретов и правил.
Но Даниэль выпустил ее из своих объятий:
– Мне кажется, больше нет смысла бежать, Оливия. Это глупо.
Она села на колени, прикрываясь одеялом, понимая значение этих слов. Нет смысла бежать от себя. Она всегда будет возвращаться к нему.
– Я хочу тебя, Даниэль, не буду скрывать этого. Я скучала по тебе. И ты прав, нет смысла бежать, если нам хорошо друг с другом. Но… – она опустила глаза, подбирая нужные слова, – есть правила.
– Правила созданы, чтобы их нарушать. – Он коснулся пальцами ее губ, проводя по ним. Наконец-то он может сделать это, имея на то полное право. – Мы будем осторожны. Никто не узнает.
На секунду ему в голову опять пришла мысль отдать девушку в другой экипаж. Но не видеть ее неделями он просто не сможет.
– Я хочу летать с тобой, видеть тебя каждый день, желать тебя, прикасаться к тебе. Хочу тебя всегда и везде, Оливия.
Она улыбнулась, рукой сжимая его руку:
– Я тоже, Даниэль. Ты прав, никто не заметит, если мы будем осторожны. Тем более о нашей неприязни друг к другу люди знают не понаслышке. Марк был свидетелем многих сцен, пусть думает так и дальше.
Оливия встала с кровати, отыскивая свои вещи:
– Но сейчас мне надо уйти.
– Как твоя рана?
– Ночью ты не особо о ней переживал.
– Я понял, что голова у тебя не болела.
– Все хорошо, – она вновь села на кровать, смотря на него, – если бы не рана, я бы пошла в город.
Он усмехнулся, откидываясь на подушку:
– Ты пришла бы ко мне ночью? Или накинулась на меня в самолете?
Оливия