Алекс и я. Айрин Пепперберг

семинары всегда были такими живыми, позитивными, вдохновляющими. Каждый раз мне было приятно и легко на подобных мероприятиях. Никогда не приходилось особенно долго думать над тем, что сказать. Это в значительной степени стало частью меня. Когда я направлялась на это мероприятие из Бостона, мне казалось, что эта встреча будет обычным и весьма простым делом. К тому моменту, как я приземлилась в Уичито, я уже была не столь уверена в своих силах. А когда наступил вечер и мероприятие непосредственно приблизилось, я поняла, что по обычному пути пойти будет невозможно – моя речь должна быть иной. Ведь это мое первое выступление на публике после смерти Алекса.

      На коктейльной вечеринке со мной общались с большой симпатией, все были очень милы. Так же было и во время ужина, накрытого в отеле «Хайат». Всё было элегантно: изысканная еда, сервированная с большим вкусом. Когда подошла моя очередь выступать, я встала, посмотрела на участников ужина, а в голове у меня крутилась мысль: «Что же я скажу?» У меня не было подготовленных заранее записей, хотя то, о чем я собиралась говорить, было совершенно новым – мое выступление отличалось от прежних. Я решила, что просто позволю себе импровизировать, а там будь что будет. Я начала свое выступление рассказом о тысячах электронных и бумажных писем, которые получила. Приводила выдержки из них, показывающие, какие эмоции ощущали люди, их написавшие. Я вела свой рассказ о моих бывших студентах, которые писали о влиянии на них Алекса – влиянии на их карьеру, жизненный выбор. Они писали, как восхищались моей силой, проявляемой в сложных ситуациях, и тем, как мне каждый раз удавалось преодолевать трудности. В своей речи я упомянула и о нашем собрании в тесной дружеской обстановке. Я, сильная женщина, никогда не сталкивалась с подобными вещами.

      Я выступала, но порой практически не осознавала до конца того, что говорю. И вот наступил момент, когда я вдруг начала понимать, что значили для меня эмоции каждого человека, написавшего мне, а также общественное признание. Пока это происходило, я как бы со стороны слушала истории о том, как Алекс повлиял на жизни людей, помогал им в трудные времена. Я прочитала длинное электронное письмо Врен Грехем о том чуде, которое Алекс привнес в ее жизнь. Я также упомянула о том, как затронуло меня ее письмо. Кроме того, я привела статьи, вышедшие в журналах New York Times, Nature, другую информацию, которая поступала об Алексе и моих достижениях на протяжении этих лет.

      Для меня это выступление в отеле «Хайат» в тот сентябрьский день было очень волнующим. Я не заплакала, нет, но всё же слезы выступили у меня на глазах – пришлось несколько раз прерывать выступление. У сидящих за столом и слушавших меня также были заметны слезы. По прошествии этих недель, до краев наполненных эмоциями, я начала наконец отдавать себе отчет в том, какие именно важные вещи Алекс привнес в этот мир и как он повлиял на жизни людей.

      Понять и осознать это для меня было важно, поскольку на протяжении многих лет, несмотря на достижения моего питомца, мы ощущали