– Почему они зеленые, Ивали? С частицей твоей перводуши они должны быть светло-серыми, как и твои? Разве нет? Что это значит?
– Лишь то, что они зеленые и на дворе Эра Перемен. – Принц повернулся к Даэве. – Цвет не имеет значения, мам. На острове Марс Источник родит лишь души хранителей. Никакой чужак не может получить тело марсианина, и ты это знаешь. Возможно, – снисходительно улыбнулся Ивалиран, снова посмотрев на сестру и попытавшись разглядеть душу, – в мир вернулась очень древняя душа, старая как мир. – К своему удивлению, он ничего не видел, только синеватое сияние, источающее холод.
– Ты, может, и перводуша Марса, Ивали, – поднялась с кресла императрица, – но ты еще и мой сын. Я знаю, когда ты лжешь. Даже если ты и пытаешься меня успокоить. – Женщина подошла к картине, где был изображен Марс, парящий в космосе, а за ним вдалеке просматривалась обитель Творцов. – Перводуша приходила в дом Ран в начале каждого столетия последние семьсот лет. Отец или мать делились ею со своими потомками, отдавая малые части, как и завещал Авил I. Все лишь для того, чтобы трон вечно принадлежал одному роду. Даже частица перводуши была гарантией подчинения со стороны других домов… – Даэва криво улыбнулась, повернув голову и кинув обжигающий взгляд на сына. – Я знаю, что она отвергла твой дар. Видела, как оттолкнула руку. – Она повернулась к сыну, и вдруг лента, стягивающая ее длинные белоснежные волосы, развязалась и они рассыпались по ее плечам и спине. – Это видела лишь я. И теперь, сын, ты уязвим, узнай об этом хоть кто-то. Ты ведь хотел отдать ей половину… – она закусила нижнюю губу, – и лишился половины, вернул ее в Источник. Это значит, что ты не сможешь поделиться со своими детьми.
– Зачем ты мне это говоришь? – всплеснул руками мальчик. – Это не меняет того, что я перводуша Марса, и я займу трон. А она, – он кивнул на ребенка, – займет место Мастера над Хранителями. И не важно, какого цвета ее глаза или что за душу она получила. Никто не узнает, что ритуал не состоялся.
– Ты до сих пор не понял, – огорченно покачала головой Даэва. – Она не из дома Ран, я это чувствую… Ей не пройти испытаний, ей не откроются тайны рода. Никто не посвятит ее в них. Как бы мы это ни скрывали, ее раскроют.
– И?..
– Тебя убьют, – выдержав паузу ответила императрица.
– Что?! Что ты такое говоришь? – искренне возмутился мальчик. – Хранители не убивают себе подобных!
– Ты еще слишком юн, чтобы тебе открылась память твоей души, Ивали. – Даэва смахнула прядь волос с лица. – Созовут совет Домов и решат, что, если половина перводуши вернулась в Источник, допустить ее разделения и рождения вновь они не могут. Перводуша тем и ценна, что цельна и неделима. Ее знания, опыт и сила заключаются в этом. Авил семьсот лет назад отдал часть размером с каплю, и это сочли нормальным. Ты же… отдал половину.
– И об этом все знают… – прошептал ее сын, вспоминая, что даже хвастался этим перед десятками людей.
– Именно, – кивнула