Он удержал Тейлал от шага в пропасть. Через полгода она стала его женой, а еще через год у них родилась дочь Ана. Но Тейлал не смогла отказаться от свободы и ушла в ночь, оставив короткую записку: «Не ищи».
Ему никогда не понять туар – дикий, необузданный народ. Они приносят жертвы звезде Зер – самозабвенно мстят саламанкеро за прошлое. Время утекает песком, но ничего не меняется, туары и саламанкеро стоят по разные стороны цитадели…
Аторе быстро оделся, спустился, вышел за порог – лицо обожгли снежные крупинки. Он запахнул плащ, потянулся к пряжке. Кош разрази эту немощь – руки не слушались, скрюченные пальцы еще долго возились с застежкой.
Ветер гнал облака снега над пустынной площадью. Несмотря на утреннее время, над лавками горели фонари – тяжелая грязная туча не оставила солнцу ни одной лазейки.
В небе жалобно крикнула картьяра. Аторе прислушался – нет, не его птица, несет новости кому-то другому.
– Эй, добрый человек, пожалуйте старику-бедняку пару звонких тенаро1!
Аторе раздраженно развернулся, каблуки вспороли хрустящий снег. С каких пор в Альбере завелись попрошайки? Он открыл было рот прогнать бедняка, но поднял голову и осекся. На Аторе смотрел древний старик. Тусклые больные глаза в сети морщин. Желтые, жидкие пряди неопрятно торчат из-под туарской чалмы. Уродливо скривился набок перебитый нос. Старик поклонился и отступил назад. Екнуло больное сердце – перед Аторе раскланивался двойник, годами так десятью постарше.
Давно тени не захаживали в Альберу…
Он собрался, настраиваясь на защиту. С губ слетели забытые ритмы. Тень дрогнула, сквозь ее дымный силуэт пробился огонек фонаря, что висел над лавкой булочника напротив. Тень загустела, налилась силой. Аторе повысил голос, но ритмы не помогали.
– Так монеток жалко? – проскрипел старик-тень и затрясся в беззвучном смехе.
– Ты и горсти пыли не стоишь. Зачем пришел?
Если Чужак к нему зачастил, и Аторе выдерживает его визиты, почему бы не поговорить с тенью? Неприятно, но терпимо. Он поморщился, перед глазами поплыли круги – надо побыстрее заканчивать. К настоящему саламанкеро никогда не придут тени, если сам он их, конечно, не позовет. А вот Аторе чужая сила полюбила, как своего.
– Девять месяцев осталось, добрый человек, попомни мое слово, – старик сплюнул, кровавая роза расползлась по снегу, – конец слугам судьбы, конец…
Старик заковылял прочь, заметно прихрамывая на левую ногу. Дошел до ратуши и растворился в стене.
Аторе оторопело смотрел вслед. Тени и раньше проходили сквозь стены – это не новость. Скверно другое – старик не предложил сделку. Но тени никогда не являются просто так. А значит,