Сегодня во время кормления с мамами проводила беседу врач-педиатр. Время подходило к выписке, и нужно было ознакомиться с правилами ухода за ребенком в домашних условиях. Девочку Светы уже увезли на каталке в детское отделение, и молодая мама сладко посапывала, сразу же уснув. Сын Лены был еще в палате – он родился крупным, и со всеми малышами не помещался. Его обычно уносили на руках. Вот и сейчас педиатр, подержав его совсем недолго, сказала: «Вам будет тяжело, он по весу уже как двухмесячный».
Люба все это время лежала на кровати, отвернувшись к стене. Кажется, ее совершенно не интересовало происходящее в палате.
– Люба, вы не передумали? – спросила раздраженно педиатр, наклонившись к самому ее уху. По интонации было понятно, что это не первый их разговор.
Лена услышала этот вопрос и не поняла его. Люба ничего не отвечала, продолжая тупо смотреть в стенку…
Любу Мицкевич, восемнадцати лет, во дворе считали первой красавицей. Она была развита не по годам – рослая, фигуристая, с округлостями в положенных женскому телу местах. Все мальчишки сохли по ней, но она так и не отдала предпочтения никому из них, хотя от ухаживаний не отказывалась и флиртовала с каждым по очереди.
В доме культуры, где по выходным на танцы собиралась вся городская молодежь, Люба познакомилась с Сергеем, заезжим другом своего одноклассника. Весь вечер он не отходил от нее ни на шаг, а в промежутках между танцами уводил на «перекур» и смешил бесконечными анекдотами. Любе нравилось, как новый знакомый смотрит на нее, без стеснения обнимает и целует. Этой ночью они долго сидели на скамейке в парке, болтали о чем-то и пили дешевое вино. Тут же на скамейке и «согрешили».
О последствиях стало известно только тогда, когда живот перестал помещаться во все Любины платья.
– Кто твоего ублюдка кормить будет? – кричал отец. – Я точно не буду, можешь на меня не рассчитывать.
– Кому ты нужна будешь с этим ребенком? Никто тебя замуж не возьмет, – поддерживала отца мать. – Ты только подумай, что люди-то скажут! «Принесла в подоле», – вот, что они скажут!
Люба тихо плакала, но решение, принятое родителями, было однозначным…
Из роддома Люба вышла одна. В день выписки ее никто не встречал. Анютины глазки провожали ее укоряющим взглядом до тех пор, пока она не скрылась из вида…
Родители Любы все устроили,