– Но! Есть в нашем заведении и кое-кто особенный. Прямой, так сказать, потомок…
Я кивнула, мысленно этому самому потомку сочувствуя. Говорят, конечно, что сын за отца не отвечает, но на практике всегда получается наоборот.
– Очень неприятный тип, – продолжил Терри. – Вообще мерзкий. С такими жуткими… – призрак приставил ладони к голове и помахал ими на манер крыльев, – ушами.
– Эльф? – догадалась я.
– Именно.
– А как звать?
Сообщника буквально перекосило, зато имя он всё-таки выдал:
– Ларрэйн.
– Ага…
Окинув пространство новым взглядом, я бодро прошагала к застеленной каким-то жутким, почти истлевшим покрывалом кровати и, отставив на пол гитару, скинула на постель рюкзак. Зарылась в него, вытащила чистую тетрадь и сильно расстроилась, вспомнив, что ручку-то я не захватила. Вернее, ручка в рюкзаке болталась всегда, но я, видимо, где-то её посеяла.
– Что не так? – услыхав моё горестное пыхтение, поинтересовался призрак.
– Нужно что-то, чем можно записать, – поделилась проблемой я.
Терри повода для печали не увидел – подлетел к комоду и, сунув в него голову, заявил:
– Здесь посмотри.
Посмотрела. В верхнем ящике нашёлся простой карандаш, которым и воспользовалась. «Подвергнуть справедливому возмездию!» – написала я на первой странице в качестве заголовка. Затем поставила арабскую единицу и вывела названное призраком имя – Ларрэйн.
– Хм, – прозвучало где-то поверх плеча.
Я обернулась и взглянула на Терри, который выглядел дико довольным!
– Фундаментальный подход, – прокомментировал он. – Мне нравится.
Ни к какой фундаментальности я не стремилась, просто боролась с ранним склерозом, однако спорить с выводом сообщника не стала. А потом подумала и вписала ещё три строки: Жёлтая туника, Иллу и Карвил. После заминки был обозначен и пятый индивид – Капюшон!
За плечом опять захмыкали, и я снова обернулась, чтобы увидеть озадаченную физиономию уморенного здешними студентами препода.
– То есть ты не просто так колбасу именно с полки Карвила воровала? – блеснул интеллектом призрак. – А Иллукар что, позволь поинтересоваться, натворил? И чем тебе не угодили предметы гардероба?
Я от вопроса отмахнулась, однако призрак оказался на редкость настырным…
– Мадемуазель… мм-м… Маша! Ты можешь рассказать, что произошло?
Кажется, голоса в голове, ну и в целом разговоры с собственными глюками – первейшие признаки шизофрении. И до этого момента я, можно сказать, держалась молодцом и с вымышленными личностями практически не общалась.
Но ведь всё бывает в первый раз! Более того, а почему нет? Чем милый воспитанный мститель Антерран не собеседник? Может, он сейчас, как в «Матрице», вручит символическую таблетку, которая выведет меня из комы? Или…
Впрочем, ладно. К чему оправдания? Положа руку на сердце, мне просто хотелось пожаловаться. Вот этим